Литклуб

ИРИНА ХРОЛОВА *** И скажу своей душе: Если можешь, то воскресни В шоколадном камыше, В шорохе его и треске, В сонном шуме лягушат В камыше, возне мышинной В камыше... И камышинкой Закачайся, зашуршав... *** ... и Жизнь, с ее обидами и бедами, И Жизнь, с ее обидчивостью краткой, Как девочка, смеялась, пела, бегала И в уголочке плакала украдкой. И девочка смеялась, пела, бегала И бабочкой себя воображала. Ее косичка с крылышками белыми Как вспугнутая бабочка дрожала. Но все, над чем она так горько плакала, Чему смеялась, чем жила навырост, Как детское изношенное платьице, К старьевшику готовилось - на выброс. *** Что курица лапой напишет, Споет под гребенку урод, Что в мерзлом окошке продышит Мерцающий, тающий рот, - Все в жизни работа ручная, Веселый узор по канве... Что ж дальше? - покуда не знаю. Пока ветерок в голове. *** Мы горькой усмешки не прячем, Насмешник мой и баламут. Ведь что нам положено, зрячим, Конечно, слепые возьмут. Но мы осудить их не вправе, Поскольку - кляни, не кляни, - Мы - зеркало в тонкой оправе. И в нас отразятся они. *** Так много рябины, что прежде зимы замерзает душа. И кровь холодеет, предчувствуя зимнюю тяжесть. И птицы осенние, впрок нахвататься спеша, Обсыпят рябину, как будто на подвиг отважась. Что ж, им повезло, что рябина красна и сладка. Тяжелые гроздья кровавят осеннюю сырость... Сырое пространство, со всхлипом, в четыре глотка Хватаю и думаю : как бы чего не случилось... Пусть жизнь коротка, но она не короче зимы. А все же зима - тяжелей неурядиц и хлопот, К которым всей жизнью непрочной приучены мы... И зябнет душа, не взирая на собственный опыт. Мы прячемся в шубы и, всуе молитвы творя, Все ждем, что весна прогремит над природой пустою... А все ж ничего не бывает страшней января И праздничной елки с рябиновой яркой звездою. *** Умереть мне во Пскове, Подле речки Псковы, У старухи Прасковье, У крестьянской вдовы. А в делах этих опыт Вековой у нее: Она баньку истопит, Поменяет белье. В чистой белой рубахе Лягу на пуховик И забуду все страхи, Всех чужих и своих. Только - старые руки, Их надежная власть... "Ту же, девка, со скуки Помирать собралась.- И сурово добавит : Коли так, - помирай. Пусть тебя позабавит - Что там? - ад или рай. Ох и скучно же бабам В одиноком дому. Я сама померла бы, - Хоронить-то кому..." *** Мне был февраль. Прикрыв тугие веки, Я слушала воронью перебранку В больничном парке. Строгий белый холод Склонялся надо мной, скрипя пространством, Безжизненно в плечо меня кусал И вслушивался : Я еще дышу ли? И утверждал, что я сошла с ума. Так шла моя тридцатая зима. И я могла весны бы не увидеть, Но вопреки уколам и прогнозам, Я утверждала : Я умру во Пскове. Как я себе когда-то предсказала. Но прежде - я должна туда попасть. Я, может быть, вовек не попаду Во Псков, - а значит, смерти не увижу. МУЗЕ Я тебя отдаю не за сладкий кусок На квадратном семейном столе, А за тоненький тот голубой волосок, Удержавший меня на земле. И нелепую грубую правду твою, И ночную безумную речь Я не знаю, кому и зачем отдаю, Чтобы тело свое уберечь. Что же, тихая жизнь - не великий порок, Не больные шальные слова... Видишь, я назубок затвердила урок "Я жива, я жива..."      Я жива?