|
Литклуб |
Ирина Якобсон ПОДПОЛКОВНИК А день был промозглым, а город усталым. А мы пробирались к Колонному залу. По грязным задворкам, помойным завалам На Горького вышли с Бутырского вала. Три глупых девчонки, смазливых и ловких, Мы как-то сумели пройти по Петровке. С забора сползая в глухом переулке, Услышали хохот нахальный и гулкий. Чины - подполковник, майор, капитаны, А рядом хихикала скромно охрана. Нас подали словно цыпленка на блюде: "Сейчас разберемся, что бля, вы за люди". Я с детства в военных жила гарнизонах, Род войск был понятен по ихним погонам. Стояли друг к дружке прижавшись мы тесно, И взгляд их был гадким, и смех - неуместным. Листали они паспорта наши долго, А над моим ухмыльнулись : "цимес". Ладно, - сказал подполковник, вольно, А ну разворачивайтесь и катитесь, И чтоб через час уже были дома, Учтите, красавицы, мы проверим. Проводи-ка их!" - приказал сержанту, С автоматом, торчавшему у какой-то двери. Нас, естественно, ветром сдуло. К Белорусской выскочили, Позвонили маме, Отделение в панике отступило, Черный с красным флажок, потерявши как знамя. Так кончилось для нас прощанье со Сталиным, Но шило в мешке утаить трудно, Вся Марьина Роща назавтра знала Сколько народу погибло на Трубной. И сколько еще вывозили из центра, Кому до них дело в свалке у трона, Кем не помню, но сказано очень точно: "Каков был вождь, таковы похороны". Потом это все вспоминалось не часто, Да только не шел из ума подполковник, Наглый, проспиртованный до печенок, К грязным делам, вероятно, причастный, Но почему-то спасший девчонок. РЫЖИЙ БАТЯ Три девочки, три внучки, Что родились в Эйлате, Не знали вовсе деда По кличке "рыжий батя". Лет сорока от роду, Высокий, франтоватый, Он совратил врачиху, Еврейку из санбата. Увез ее в деревню, Где полк располагался, И больше до Победы Он с ней не расставался. А где-то там в Тамбове Все ждут жена и дети, Но он любил врачиху Как никого на свете. И сын у них родился, Смешной и рыжеватый, Но счастье крайне редко Не требует расплаты. Высокому начальству Пришло письмо такое! Она сказала "бате": "Расстанемся, не стоит..." И ни к любви, ни к власти Претензий не имея, С разбегу вышла замуж За польского еврея. Без долгих размышлений Рванула с ним в Варшаву, Ну а потом в Израиль, Святое дело, право. Там вырастила сына, Там стал он офицером. И в армии не нашей Слыл храбрости примером. И был бы генералом, (Полковником, не ниже), Но начались сраженья На том Востоке Ближнем. Тем временем, папаша, Как кадровый военный, Служил в Генштабе нашем Советником бессменным И по делам секретным, (Такая, брат, работа,) Израильских "командос" К нему попало фото Стоял высокий парень, Всем на него похожий: И взглядом и осанкой, Лицом, конечно тоже. Но спрашивать не будешь, Хоть странно сердце билось, В спецчасть отправил снимок, Душа потом изнылась. Он не узнал конечно, (Теперь уж не узнает), Что вскоре этот парень Убит был на Синае, Остались три девчонки, Высоких, рыжеватых, И внучки генерала, И дочери солдата. Когда идет старшая Вся в "хаки" с автоматом Домой порой вечерней По улицам Эйлата, Ох, как она похожа На генерала - деда. Кому, какой ценою Досталась та победа. Ф Л О Т А флот уцелел, Адмирал Кузнецов, как известно, Объявил в эту ночь о готовности номер один. Под старость и с ним обойдутся и зло и небрежно, Но флот уцелел и на море пока господин. Дежурил тогда адмирал по фамилии Галлер. Наверно из немцев остзейских - чистюля, барон, дворянин, Ему еще скажет «спасибо» тюремною камерой Сталин, Но флот уцелел и на море пока господин. Их было немного высокой нахимовской пробы, Тех, что в России остались когда-то на смерть иль острог Стояли на мостиках, сутулились у перископов, Встречали врага на заставах подводных дорог. Сколько было меж них украинцев грузин и евреев Мы не будем считать, суть не в этом, а, видимо, в том, Что умели в России стоять, живота своего не жалея, А делить их по крови и вере мы станем потом...  |