Поселюсь в телефонном проводе,
Где твой голос простужен и тих.
В шумном городе спросят: а повод где?
Я навру: так, мол, просится в стих.
А на самом-то деле – подслушивать –
В твоих долгих сонорных тонуть.
Штопать в сердце прорехи-отдушины,
Коль обидит тебя кто-нибудь.
Беспризорные звуки заласкивать
Всхлипом, если ты слышишь отказ,
Бинтовать после рваными связками
Вены вскрытые брошенных фраз.
А на самом-то деле – блаженствовать,
Жить, расплавясь в курильницах слов.
Всё равно в чьих там жён или девственниц
Этот яд перелиться готов.
Не гадаешь, лишь трубки касаешься,
Впившись в звуков густое вино.
Только слышать, что любишь, что каешься,
А кого и пред кем – всё равно.
И не в вечность чванливую свататься,
Перельюсь я в единственный звук,
А на самом-то деле, чтоб спрятаться
И от губ твоих… и от рук…
Поселюсь в телефонном проводе.
***
Останется один автоответчик
Выслушивать признания мои
С беспечностью твоею каждый вечер
Отмерит мне регламент слова в три.
И стыну я, слова перебирая
До зуммера оттачивая речь
Автоответчик, изгнанный из рая,
Слова твои приученный беречь,
Отключится в сплошном недоуменье –
Не понимая чем ещё помочь…
И циферблата огненное зренье
Рентгенами просвечивает ночь.
Я позвоню уже перед рассветом,
Скажу: ответчик – значит отвечай…
Мне кажется, он ищет сигарету,
В отчаянье заваривает чай.
Молчит… ты, значит, в Африке, наверно…
Уже прошёл, «как с белых яблонь дым»
Оставив мне по щедрости душевной
Роман с автоответчиком твоим.
***
Никогда не приходи больше!
Никогда не приходи, слышишь?
Даже если жить нет сил больше
Даже если чёрти что пишешь
Никогда мне не звони ночью.
Не молчи и не дыши в трубку…
Ночь ведь, холодно, поди, очень?
Застегнись и дверь прикрой в будку…
И не надо чертыхать Бога
И пятак мусолить, взятый в дорогу.
Никогда так не болтай много –
Ведь метро сейчас закрыть могут!
Дверь откроешь сам, ключ будет под дверью,
Не буди всех – не включай света,
И не надо, всё равно не поверю…
Никогда не надо больше про это…
Как заставишь меня сесть возле,
(Что наврёшь, всё наперёд знаю)
Никогда не приходи ж после…
Я пойду, я заварю чаю.
***
Надо снова мести по сусекам
И скрести по замшелым углам,
И себя ощутить человеком,
Превращая в себя всякий хлам.
Разбазаривши всё, растранжирив,
Заглянула в прабабкин буфет,
Зеркал обметая от пыли –
В зеркалах отражения нет!
Хоть на паперть… просить Христа ради…
Или сдачи поклянчить у тех,
Кому раньше дарила тетради?
Разве это не подлость? Не грех?
Или снова мести по сусекам,
Снова пальцем чертить по стеклу?
И разжившись подтаявшим снегом,
Себе сызнова душу слеплю…
Наряжай эту душу в одежды,
Из старья ей обновки готовь –
Всё, что может сойти за надежды,
Всё, что может сойти за любовь…
И когда затрепещет в колодце,
Отраженья возникшего взгляд,
Я опять позвоню и … сорвётся
Жизнь монеткой в пустой автомат.
***
Когда-нибудь вырастут дети
И летом уедут на дачу,
Тогда это всё и отметим –
Тогда обо всём и поплачу.
Тогда в хлам решившись напиться,
(Пить буду три летние смены)
И хохотом диким давиться,
И биться о хлипкие стены,
И выть, будто в доме кто помер,
Дурацкую выкинув шутку, -
Тогда наберу этот номер
И плюну в проклятую трубку!
А нынче шепну тебе строго:
Мол, всхлипы доносит с пластинки,
Что дождь, что пелёнок так много,
Что руки опухли от стирки,
Что ком в горле – грипп это вроде,
Жжёт ноздри – щекотно и колко…
Ведь время к зиме, к непогоде…
А детям расти ещё долго.
***
НОВОГОДНЕЕ
А всё бы ничего, когда б не Новый Год,
Ни дочки колгота, ни очередь за ёлкой,
Ни надобность с утра искать иль стряпать торт,
И руки развлекать бессмысленной уборкой.
Нет, всё бы – ничего, когда б не телефон,
К которому бежишь и тапочки роняешь,
И знаешь, что не о н.
И рада, что не Он.
И лжёшь,
и рада лгать…
и даже это знаешь.
|
