Литклуб

ВАЛЕНТИН ГЕРМАН

ПЕРЕВОД "СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ"

В 2005 году исполнилось ровно 205 лет со времени первой публикации текста "Слова о полку Игореве". 1 мая 2005 года исполнилось 820 лет со дня затмения Солнца, происшедшего в 1185 году и упоминаемого в "Слове".


ПОВЕСТЬ О ПОХОДЕ ИГОРЕВОМ, ИГОРЯ - СЫНА СВЯТОСЛАВА, ОЛЕГОВА ВНУКА

1. Не лучше ли всего было б нам, братья, начать - старыми словами печальных сказаний о походе Игоревом, Игоря Святославича? Да нет, нашей песни надлежит начаться по былям того времени, а не по вымыслу Бояна!
2. Ибо вещий Боян, если хотел кому-то сложить хвалебную песнь, то метался он мыслью своею туда-сюда, словно белкой по дереву, словно серым волком по земле, словно сизым орлом под облаками. Он-де, как сам утверждал, помнил и битвы древних времен. И тогда выпускал он, бывало, десять соколов на стаю лебедей, - и та, которую сокол настигал первой, первой и запевала в честь старого Ярослава, либо в честь храброго Мстислава, что заколол Редедю перед касожскими отрядами, либо в честь прекрасного Романа Святославича. Но Боян, братья, никаких десять соколов на стаю лебедей не пускал, просто он свои вещие персты на живые струны возлагал, и уж они сами князьям славу рокотали.
3. Подхватим же, братья, порядок сей, идущий от времен старого Владимира до нынешнего Игоря, который собрал в кучку весь ум свой всею своею волею и навострил его мужеством своего сердца, исполнился до краев боевого духа и повел храбрые свои полки на землю половецкую во имя русской земли.
4. И тут Игорь взглянул на прежде светлое солнце и увидел, что от него не светом, но тьмою накрыты его воины. И сказал тогда Игорь дружине своей : "Братья и дружина! Уж лучше быть побитым в бою, чем полоненным вовсе без боя, а ну-ка сядем, братья, на своих быстрых коней да глянем-таки на синий Дон!.." Потеснила ум князя страсть, и желание достичь великого Дона заслонила ему это знамение. "Уж больно хочу я, - сказал он, - обломить мое копье о край поля половецкого, с вами, русские, хочу или голову свою сложить, или все же напиться шлемом из Дона".
5. О Боян, соловей старого времени! Вот бы уж ты бы эти походные порядки воссвистал бы и восщелкал бы на свой лад, соловей-соловьюшка, скача мыслью по ветвистому древу воображения, взлетая умом под самые облака, свивая в одно целое, соловей, обе половины времени, врываясь одновременно и на тропу троянскую, и на нынешнюю - через поля и горы...
6. Вот так бы тебе спеть песнь для Игоря, внука твоих героев : "Не буря перенесла соколов через поля широкие - а словно стада овец бегут, пыля, к Дону великому". А может и так бы запеть тебе было подходяще, вещий Боян, внук Велесов : "Кони ржут за Сулою - звенит молва о них в Киеве. Трубы трубят в Новгороде, а уж стяги в Путивле стоят в походном ряду". Тут Игорь ждет своего милого брата Всеволода. И сказал ему Ярый Тур Всеволод : "Один ты у менчя брат, один ты свет светлый, - Игорь! Оба мы с тобой - Святославичи! Седлай-ка, брат, своих быстрых коней, а мои для тебя давно готовы, оседланы впереди, у Курска. А куряне мои тебе знакомые бойцы : под звуки труб рождены, под шлемами возлелеяны, с конца копья вскормлены, дороги им известны, все ложбинки им знакомы, луки у них туго натянуты, полные колчаны открыты, сабли навострены, сами скачут, как серые волки в поле, ища для себя чести, а для князя - славы".
7. И вступил Игорь-князь в свое золотое стремя и выехал во чистое поле. А солнце, обратившись в черную тьму, загораживало ему путь, внезапная ночь, взверев перед ним грозою, разбудила ночных птиц, рык звериный разнесся, Всевидящий див всполошился, кличет на макушках дерев, призывает земли, которые еще в неведении, прислушаться : и Волгу, и Поморье, и Посулье, и Сурож, и Корсунь, да и тебя, далекий Тьмутороканский Идол... А половцы, не разбирая дороги, побежали в страхе к Дону великому. Криком кричат телеги среди ночи, словно лебеди растревоженные.
8.Вот Игорь к Дону ведет свои войска. И уже беда, которую он с собой несет, вселяет опаску в птиц по дубнякам, а волки из буераков следят за угрозой, орлы зычным клекотом созывают зверей на остающиеся после пира кости, лисицы злобно брешут на багряные шиты.
9. О Русская земля! Ты - уж за краем края!.. Медленно ночь наступает... Вот уж заря утащила последний свет, мгла покрыла поля, следом утихло и соловьиное щелканье, только блеют тревожно пробуждающиеся порою овцы... Русские перегородили все бескрайние поля своими багряными щитами, ища себе чести, а князю своему - славы.
10. И вот спозаранку в пятницу смели они поганые отряды половецкие и, рассыпавшись стреалами по всему полю, похватали и поволокли красных днвок половецких, а с ними - золото, и одежду, и дорогие камни. Покрывалами да плащами, да кожухами начали мостить настилы и гати по болотам и всем грязным местам, не дорожа и всяческим узорочьем половецким. Багряный стяг, белая хоругвь, багряный шишак, серебряное оружие - все храброму Святославичу.
11. Дремлет в поле храбрый Олегов выводок. Больно далеко залетел! А ведь не был он рожден на обиду ни соколу, ни кречету, ни тебе, черный ворон, язычник-половец! А ныне - Гзак бежит серым волком, Кончак след в след за ним поспевает к Дону великому...
12. На другой день очень рано поднимает свой свет кровавая заря, с моря идут тучи, такие черные, словно вознамерились закрыть собою сразу четыре солнца, и в них бьются синие молнии. Ой, быть грому великому, идти дождю стрел от Дона великого! Ох, поломаться тут копьям, ох, постучать тут саблям о половецкие шлемы, тут, на реке на Каяле, у великого Дона.
13. О Русская Земля! Ты уж за краем края!..
И вот ветры, Стрибоговы внуки, уже веют со стороны моря стрелами на храбрые Игоревы дружины. Земля гудит, реки помутнели, пыль застилает поля, стяги кричат на ветру!.. Половцы идут - и от Дона, и от моря, со всех сторон обступили русские дружины. Воинственым кликом своим разделили бесовы дети поля. А храбрые русские отделились от них лишь сволими багряными щитами...
14. Ярый Тур Всеволод! Стоишь ты теперь в обороне, мечешь на вражеских воинов стрелы, громко гремишь о их шлемы стальными мечами дружины своей... Куда ты, Тур, ни поскачешь, шлемом своим золотым посвечивая, - там уж лежат некрещенные головы половецкие. Это закаленными саблями твоих воинов повечены аварские шлемы, Ярый Тур Всеволод! А собственные раны для тебя, дорогой брат, ничто, раз ты забыл даже честь, и жизнь, и золотой отчий престол в городе Чернигове, и лад да ласку своей милой жены, красавицы Глебовны!
15. Были когда-то вера троянские, минули уж и года мудрого Ярослава, а совсем еще недавно были походы Олеговы, Олега Святославича... И ведь Олег мечом своим, как молотом, раздоры ковал, а стрелы в землю - как зерна сеял. Станет в золотые времена в городе Тьмуторокане, а звон их слышит сам великий Ярослав. Сын же Всеволода Владимир всегда поутру в Чернигове заранее себе уши закладывал. А Бориса Вячеславича гордость его подняла да и привела на поединок, а на кончину его зеленый травяной саван ему постелила за то, что дернул он обидеть Олега, храброго безусого князя. С той вот Каялы Святополк и повез своего отца, притулив его меж двумя угорскими иноходцами, ко Святой Софии в Киев - отпевать. Тогда, при самом Олеге "Гореславиче" сеялись и всходили все новые и новые раздоры, погибала жизнь Даждьбогова внука - человека, в княжеских междоусобицах сокращался людской век. Тогда в Русской земле редко можно было услышать, чтобы пахари покрикивали на своих лошадей, зато часто вороны покаркивали друг на друга, деля трупы, а овцы меж собой свою речь про них говорили : ишь, опять лететь собираются, не нас ли хотят поесть? Так было в тех битвах и в тех походах, ну а о такой вот, как нынешняя битва, еще и не слыхивали! С утра до вечера, с вечера до рассвета летят каленные стрелы, гремят сабли о шлемы, трещат копья стальные в неведомом поле среди половецкой земли. Черная земля под копытами засеяна костями и полита кровью, и взойдет на ней от такого посева - лишь горе!
16. Что это, мнится мне, зашумело, что зазвенело вдали спозаранку, еще задолго до рассвета? Это Игорь поворачивает свои дружины назад : жаль ему стало милого брата своего - Всеволода. Вместе бились они день, бились другой, а на третий день к полудню - пали стяги Игоревы. Тут и были разлучены братья на берегу быстрой Каялы;не хватило им кровавого вина, закончили пир храбрые русские : чужих сватов напоили, а сами полегли на русскую землю. Грузнет трава жалостью, и всякое дерево от горя к земле склонилось.
17. Вот уж, братья, воистину невеселая настала пора, нависла она над смертною силой побоища... Поднялась и обида в груди человека, внука Даждьбога, и кинулась она девой-жрицею в землю троянскую, ударила лебедиными крыльями по синему морю у самого впадения Дона, плеща, будя и зовя назад старые удачные времена... Вражда с язычниками для самих же князей гибельна, ведь уже и брат брату начинает потом говорить: "это - мое, да и вон то - мое же!" Начинают князья про ничтожное говорить, что это де "самое важное", и сами против себя же оружье куют. А степняки со всех сторон приходят на русскую землю с победами.
18. О, слишком, слишком делеко залетел сокол, забивая птиц - в сторону моря... И храброго Игорева воинства теперь не воскресить. Над ним уже прокаркала Карна - безжалостная обездолевательница наша, а Жля - натужная вестница - поскакала по русской земле, черную сажу горя неся людям в огненном своем роге... русские жены подняли плач и говорили : "Уж нам своих милых мужей ни мыслью не смыслить, ни домой не сдумать, ни очами не углядеть, а золота и серебра от них и подавно не поиметь!" И застонал тогда, братья, Киев от печали, а Чернигов - от бед. Тоска разлилась по русской земле, обильная печаль течет средь земли русской. Ведь это же князья сами выковали мечи на самих себя, и теперь язычники, приходя с победой на русскую землю, взимают дань по штуке белого холста от каждого двора.
19. Вот так эти два храбрых Святославича, Игорь и Всеволод, пробудили то, что давно спокойно лежало и спало, что еще отец их - грозный и великий киевский Святослав - усыпил некогда своею грозною силой, потрепав врагов своими сильными дружинами да их стальными мечами, вступив на землю половецкую, притопав холмы и овраги, взмутив реки и озера, иссушив потоки и болота. А ярого Кобяка от самого берега моря, из несметных полков половецких, как вихрь, вырвал, так что очнулся Кобяк лишь во граде Киеве, в горнице Святослава. И вот ныне немцы и венецианцы, греки и моравцы поют славу тому Святославу и клянут князя Игоря, который удобрил дно Каялы, реки половецкой, насыпав туда русского золота. А сам Игорь-князь пересел из золоченного княжеского седла в рабское седло пленника. Приуныли в городах заставы, затихло веселье.
20. А Святослав - у себя в Киеве, на горах, - увидел некий невнятный сон. " В эту ночь будто накрывают меня с вечера, - рассказал он, - черным покрывалом на тесовой кровати, зачерпывают для меня черпаком синее-синее вино, с примешаной странною горечью, насыпают мне узкимми горлами языческих колчанов крупный жемчуг на грудь и величают меня, как покойника. Уже доски вовсе без князька на моем тереме златоверхом. И всю ночь с вечера вороны, как над распятым, надо мною кричали... У плеса на большом лугу было их толковище великое, а потом оно поднялось и понеслось к синему морю".
21.И сказали бояре князю: "Княже, нешуточная печаль уже охватила твой дух. И понятно : ведь сразу два сокола слетели с отчего золотого престола, чтобы поискать пути до града Тьмутороканя или хотя бы напиться шлемами своими из Дона. И уже крылья обоих соколов подсекли своими саблями язычники, а их самих опутали железными путами. Темныцм-темно стало в три дня: два солнца сразу померкли, оба прежде багряных столпа погасли и в пучину моря погрузились, а с ними и оба молодых месяца - Олег и Святослав - тьмою заволоклись. На реке Каяле эта тьма свет нам накрыла : и ринулись на Русскую землю половцы, как рысья стая, и подарили Востоку великую буйную силу. И вот уж напала хула на хвалу; навалилась неволя на волю; повалился Всевидящий Див с поднебесья на землю и стал слеп. А готские красные девицы на своем дальнем берегу запели гимны синему богу морскому, звоня русским золотом : хоронят время Христово, славят месть Шайтанову. Но мы, дружина твоя, жаждем вернуть нам веселье".
22. Тогда великий Святослав изронил из своих уст золотое слово, со слезами смешанное, и сказал: "О, моя плоть и кровь, Игорь и Всеволод! Не ко времени начали вы половецкую землю мечами раскурочивать, да себе славы искать. И бесславно закончили вы это дело, ибо бесславно и начали, пролив языческую кровь. У вас храбрые сердца, да выкованы из бессердечного металла и закалены в бессмысленном буйстве. Это ли желали вы сотворить с моей серебряной сединой?!"
23. Я уж не вижу больше мощи сильного, и богатого, имеющего много воинов брата моего Ярослава с его черниговскими прошлыми подвигами, что совершались в союзе и с могутами, и с татранами, и с шельбирами, и с топчаками, и с ревугами, и с ольберами. Да они без щитов, в одними засапожными ножами, как бы с одним только рыком своим побеждали чуждые войска, воскрешая прадедовскую славу! И мы с ним говорили тогда : "Мужество у нас одно на двоих: будущую славу сами добудем, а прошлую сами меж собою поделим"... А что, братья, диво ли будет вам, если старый вновь помолодеет?.. Кода сокол оказывается в такой круговой осаде, высоко-высоко он отшвыривает птиц, не дает своего гнезда в обиду. Но мне такая ярость, князья, не по силам : лета мои уже к исходу своему идут. Вот уж и в самом Риме закричали под саблями половецкими, сам властелин мира сплошь покрыт ранами... Горе и тоска христианину - сыну Глебову!..
24. Великий князь Всеволод! И не мыслю того, чтобы ты прилетел издалека охранить золотой престол отцов. А ведь ты можешь и волгу выплескивать веслами, и Дон вычерпать до дна шлемами воинов своих... Если бы ты был тут, то у нас уже продавались бы на базарах - и пленница половецкая по целой ногате, и раб - по резане. Ты ведь можешь и посуху стрелять живыми гарпунами - удалыми сынами Глебовыми, воинами Христовыми!..
25.Ну, а ты, отважный Рюрик? А ты, Давид?.. Не ваши это воины плавают в крови в своих золоченных шлемах? Не ваша это храбрая дружина стонет ныне, как тур, израненный калеными саблями, на неведомом поле? Или, все-таки, ваша?.. Так вступите же, господа, в свои золотые времена за нынешнюю обиду, за землю русскую, за раны Игоревы, смелого Святославича!
26. Галицкий многомудрый Ярослав, Осмосмысл! Высоко ты сидишь на своем златокованном престоле, подпер горы Угорские железными своими полками, преградил путь королю, закрыв ворота Дунаю, стреляешь каменными глыбами из катапульт аж сквозь тучи, снаряжаешь суда свои до самого Дуная. Страх перед тобою течет по земле, ты ведь запросто раскрываешь даже ворота Киева, достреливаешь с отцовского золотого престола чуть ли не до самого султана за простором земель. Так подстрели же, господин, Кончака, неверного раба, ради русской земли, ради ран Игоревых, отважного нашего Святославича!
27. Ну, а ты, отважный Роман, и ты, Мстислав? Храбрая мысль ваша все еще олько примеривается к делу?.. Высоко взмываешь лишь тогда, когда охвачен отвагой, как сокол, паря на ветрах, жаждя одолеть в отважном бою всякую другую птицу. А ведь у вас есть под латинскими панцирями железные ваши кольчуги... И уж земля трещала в темени своем, и многие страны - и Восток, и Литва, и Ятвяги, и Деремелы, и Половцы - копья свои роняли, а головы свои клонили под Ваши булатные мечи..."
-Прости, княже, - но для Игоря и солнце ускорило обычный свой бег, и деревья не добром листву свою уронили, как в самую глубокую осень, отделив, будто некоей чертой, города за Росью и за Сулою. А храброго Игорева войска не воскресить!..
Лишь Дон отзывается на твой зов, князь, и зовет других князей на подмогу. Вот бы хоть - Олеговичи, что ли, храбрые князья, подоспели на брань...
28. Ингвар и Всеволод, и все три Мстиславича, шестикрылые наши ангелы-спасители, птенцы не самого худого гнезда! Уж вы-то не власти запросили б себе, вытянув эти победные жребии! К чему ваши золотые шлемы, и копья польские, и щиты?.. Затворите же дикому полю ворота своими острыми стрелами - ради земли русской, ради ран Игоревых, отважного Святославича! 29. Но уже и Сула словно бы не течет больше своими серебряными струями к граду Переяславлю, а Двина вообще потекла в обход, болотами, под клики язычников, чтобы скрыться под крылом славных силою полочан на притоке своем - Полоте... Один-единственный Изяслав, сын Васильков мог бы придти на помощь, но и он отзвонил своими острыми мечами о литовские шлемы, пошатнул славув деду своему Всеславу, да сам под багряными щитами на кровавой траве уложен литовским мечом.И жене своей у смертного своего одра так он проговорил : "Дружины твою, княгиня, крылья птиц вместо смертного савана накрыли, а кровь слизали дикие звери...". И не было там брата его Брячислава, ни другого брата - Всеволода. Один он выронил жемчужную душу из храброго тела через золотое свое ожерелье. И заунывно зазвучали вдруг голоса, рухнуло веселье, только трубы городских глашатаев скорбно трубят...
30.О, Ярослав и все внуки Всеслава! Приспустите стяги свои, вонзите свои мечи заржавленные в землю, ибо вы уже отлучены от дедовской славы. Ведь вы своими раздорами сами начали натравливать язычников на землю русскую, - на все дело жизни Всеслава, с которого и началось когда-то насилие от земли половецкой!
31.На седьмимджды-седьмом веке от Тороянской войны кинул жребий Всеслав всместе с возлюбленной своей девицей-ведуньей и получил предупреждение о грозящей Руси судьбе. Тогда он влез при помощи костылей на коня и поскакал по граду Киеву, а потом уж на лодке доплыл до золотого киевского престола. А дале - пришлось ему удирать от врагов среди ночи - диким зверем из-под Белгорода, бешено скакать в синей ночной мгле, а утром - справить три важных дела : достучался он в ворота Новгорода, разбудил и встревожил Ярослава, и потом уже с собранным подкреплением вновь скакал неутомимым волком от Дудуток до самой Немиги.
32.И вот на Немиге снопы стелют головами, молотят цепями стальными : одни на току жизнь кладут, другие - веют душу от тела. Кровавые берега Немиги засеяны добрым зерном, засеяны они костями русских сынов.
33. Уже великим князем будучи, Всеслав судил людей, князьям назначал в управление города, но сам - каждую ночь мчался волком : из Киева добирался до стен самой Тьмуторокани, правда - тут ему, волку ночному, приходилось пересекать путь самому великому Хорсу, то бишь - солнцу. Как-то ему в Полоцке позвонили заутреню рано в святой Софии в колокола, а он в Киеве услышал этот звон. Ох, и чуткая душа была в его дряхлом теле, но зато он часто страдал всякими болезнями. И вещий Боян ему прорицая, перво-наперво такую присказку молвил : "Ни хитроумному, ни обо всем судящему, ни по птицам о грядущем судящему - Божьего суда все равно не миновать!"
34. О, стонать и стонать русской земле, вспоминая свою прежнюю пору и первых своих князей! Ведь и старого Владимира нельзя было пригвоздить к горам киевским; а теперь одни стяги стали - Рюриковы, а другие - Давидовы, по-разному для них и плуги пашут, и копья у них по-разному поют!
35. Вот аж на самом Дунае слышат вдруг голос Ярославны, незнакомый никому, рано поутру кличет она кукушкой : "Полечу, - кличет, - кукушкою к Дунаю, омочу по дороге мой бобровый рукав в Каяле-реке, утру князю кровавые его раны на измученом его теле..."
36. Ярославна рано поутру плачет в Путивле на стене крепостной, и приговариевает : "О, ветер, ветрище! Почему, господин, с такою силою ты веешь? Почему мечешь ты восточные стрелы своим беспечным крылом на воинов моего мужа? Разве мало для тебя было заботы веять себе под облаками, неся в синем море корабли? Почему ты, господин, развеял мое веселье по бескрайним зарослям ковыля?".
37. Ярославна рано поутру плачет в городе Путивле на стене крепостной, приговариевает : "О Днепр-Славутич! Ты пробил каменные горы и течешь сквозь землю половецкую. Ты носил на себе ладьи Святослава до места битвы с Кобяком. принеси же, господин, моего мужа ко мне, чтобы не слала я к нему слез на море каждое утро".
38. Ярославна рано поутру плачет в Путивле на крепостной стене, и приговаривает : "Светлое и трижды светлое солнце! ДЛя всех ты тепло и прекрасно, почему же, господин, простерло ты горячий свой луч на воинов мужа моего? В безводном поле стянуло их жаждою, как луки их, забило им горло отчаяньем, как стрелами их колчаны..."
39. Снова полночь нахлынула, как море;идут через тьму вспышки молний. Это князю Игорю Бог украдкой показывает путь из земли пполовецкой на землю русскую, к отцовскому золотому престолу. Погасла вечером заря. Игорь спит, Игорь просыпается, Игорб мыслью своей мерит пмоля от великого Дона до малого Донца. Конем проржал в полночь за рекою Овлур - это он дает князю знать : князю Игорю пора исчезать! Кликнул, дрогнула земля, прошумела трава, часовые половецкие оглянулись на своем посту. А Игорь-князь уже помчался к тростникам горностаем, белым гоголем опустился на воду, выбрался на другой берег конем, соскочил с него пешим волком и побежал к пойме Донца, и полетел соколом над тучами, заодно забивая себе гусей и лебедей к завтраку, обдеду и ужину. А как только Игорь полетел соколом, тогда Овлур побежал волком, отряхая собою студеную росу с трав : так они оба и неслись, нахлестывая своих быстрых коней...
40. И сказал ему Донец : "Игорь-князь! Немало прибудет тебе величия, а Кончаку - брани, а русской земле - веселья!". А Игорь ответил : "О Донец! Немало прибудет величия и тебе, носившему князя на волнах своих, постилавшему для него зеленую траву на своих серебряных берегах, одевавшему его теплым туманом под сенью зеленых дерев. Охранявшему его под видом гоголя на воде, в облике чаек на струях, стаею галок на ветрах... Да не таковы, молвил он, иные реки, как река Стугна : имея худой исток, поглотила она чужие ручьи и потоки, втрое раздалась к устью, а потом взяла и утащила на дно юношу - князя Ростислава? И вот плачет на мрачном берегу мать Ростислава по юноше - князю Ростиславу. Померкли цветы от жалости, и всякое дерево с печалью к земле склонилось...".
41. А уж не сороки ли застрекотали? Это по Игореву следу едут верхами Гзак с Кончаком. В эту пору обычно вороны не каркают, овцы молчат, не блеют, даже бдительные сороки не стрекочут, только змеи безмолвные ползают. Но вот дятлы стуком своим показали им путь к реке, соловьи веселою песней сообщили о приближении рассвета. И тут Гзак сказал Кончаку : "Если сокол теперь к своему гнезду летит, расстреляем-ка мы с тобой его соколенка своими золоченными стрелами". Но Кончак ответил Гзаку так : "Если сокол теперь все равно летит к своему гнезду, не лучше ли окрутить нам его соколенка с нашею красною девицей, не будет потом у нас ни соколенка, ни красной девицы, да нас тогда птицы начнуть клевать в нашем же поле половецком!"
42. Молвил когда-то Боян, ну а я, Ходына, песнотворец Святослава, повторю слова песнотворца старого времени - славного любимца Ярослава да и всей Олеговой дружины : "Тяжело тебя, голова, на плечах носить, да беда тебе, тело, без головы" - как Русской земле - без Игоря.
43. Но вот - солнце, воссияв, вошло на небо, а Игорь-князь - в Русскую землю. Уж и на Дунае девицы запели о том так звонко, что их голоса летят через море до самого Киева. Игорь едет по Боричеву к святой Богородице Пирогощей. И все страны этому рады, все города веселы.
44. Коли прежде певали песни для старых князей, так не грех ныне и для молодых спеть! Слава ж Игорю Святославичу, ярому туру Всеволоду, Владимиру Игоревичу! Да здравствуют князья и дружина, храбро бившиеся за христиан с полчищами поганых!
Князьям слава, а дружине - аминь.

 16.11.2004 - 30.01.2005