Литклуб

АННА МАСС

РАССКАЖИ ПРО ИВАН ПАЛЫЧА

 Вошел в класс мужчина лет тридцати пяти, среднего роста, с красноватым, словно огрубевшим на морозе лицом. Белки глаз - в красных прожилках, как будто долго шел против ветра. Коротковатый, коричневый пиджак в обтяжку. Под пиджаком чувствовались такие мускулы, что не учителю впору, а какому-нибудь матросу. Мы и решили вначале, что это слесарь-водопроводчик, бывший боцман какой-нибудь, пришел чинить лопнувшую на днях трубу.
  Мужчина подошел к окну, открыл фрамугу, потом вытащил из кармана пиджака мятый носовой платок, высморкался, вернулся к столу и сказал :
 - Меня зовут Иван Павлович. Я у вас буду преподавать физику.
  Голос грубоватый, взгляд внимательный, со смешинкой, оценивающий. Он рассматривал нас, а мы, тридцать восемь семиклассниц, рассматривали его, пихали друг друга под партами, переглядывались и хихикали. В нашей женской школе были, конечно, преподаватели-мужчины - старичок-ботаник, толстяк Собакевич по литературе, историк, но мы их не очень-то воспринимали как мужчин. Как-то они не смущали нашего девичьего воображения. А этот стоял перед нами как шокирующее воплощение мужской силы и превосходства. Как бык-производитель среди ошалелых телок. Насмотревшись на нас и дав на себя насмотреться, он повернулся к классу спиной, взял мел, написал на доске название темы и без лишних слов приступил к объяснению. Объяснял он до того ясно и четко, что я все поняла. А уж если даже я все поняла, значит, он действительно здорово объяснял. Закончив, он положил мел, вытер руки тряпкой и спросил, есть ли желающие повторить. Я подняла руку. В классе возникло оживление, как всегда, когда меня вызывали по математике или физике. Девчонки ожидали бесплатного эстрадного представления. А его и не произошло! Я довольно уверенно повторила то, что говорил учитель.
 - Как твоя фамилия? - спросил он.
 Я сказала. Он пальцем нашарил в журнале мою фамилию, вынул из верхнего кармана пиджака авторучку, открутил крышечку, стряхнул кляксу в чернильницу на первой парте и поставил против моей фамилии пятерку. Послышался глубокий удивленный вдох всего класса. Никогда больше тройки с минусом я по физике не получала.
 -Иван Палыч, а Вы на фронте были? - спросила Северина.
 Война четыре года как кончилась. Наш историк давно заменил ордена и медали на орденскую колодку, а у Ивана Павловича на пиджаке не было ни одного наградного знака. Это, пожалуй, единственное, что немного снижало ошеломительное впечатление от его мужественного облика.
 - Был, - сказал учитель.
 - В пехоте, или где? - пискнул кто-то с задней парты.
 - Или где, - загадочно ответил Иван Павлович.
 Прозвенел звонок, учитель дал задание, сунул журнал подмышку и ушел.
  Толкаясь в дверях, мы выбежали в коридор и двинули за ним вслед короткими перебежками, прячась за спинами девочек из других классов. На втором этаже, где учительская, я столкнулась со своей дворюродной сестрой Маринкой, третьеклассницей.
 -Кто это? - спросила она, глядя вслед учителю.
 -Наш новый физик! - сказала я хвастливо. - Иван Палыч!
 - Како-ой! - протянула Маринка. - Он прямо знаешь как кто? Как майор Пронин!
 Майор Пронин и капитан Петр Сергеевич - два бесстрашных советских героя-разведчика, персонажи какого-то детектива и отчасти, возможно, плод фантазии Маринкиной учительницы. Когда оставалось время до конца урока, она, в качестве награды за хорошее поведение, выдавала рассказ про их полдвиги по задержанию немецких шпионов, и, благодаря этому нехитрому изобретению, в третьем классе "Б" держалась образцово-показательная дисциплина.
 - Тоже бывший разведчик, между прочим, - соврала я, не сморгнув.
 Хотя почему соврала?Может, правда! Он ведь не говорил, что не служил в разведке.
 Дома я обрадовала маму пятеркой по физике.
 - Вот видишь!-воскликнула мама. - Ведь вот можешь, когда захочешь!
 Мама целый день мною гордилась. Когда зашла соседка одолжить яйцо, мама ей похвасталась, что я получила по физике "пять". Как я любила радовать маму хорошими отметками! И как жаль, что это редко случалось.
  Вечером во дворе Маринка привязалась ко мне как комар:
 - А что вам Иван Палыч рассказывал про то, как был разведчиком?
 -Ничего.
 -Ну хоть что-нибудь рассказывал?
 -Отстань!
 Мне было не до нее : я хотела выяснить у Вали, позвала ли она на свой день рождения Шурика с того двора. Спросить прямо я не решалась, поэтому ходила вокруг да около.
 - А из девочек кто будет?
 - Ты, Анька и обе Наташки.
 Я помолчала, ловя и подбрасывая мячик.
 - А из мальчишек?
 - Оба Мишки.
 - С того двора, надеюсь, никого не зовешь? - и я азартно застучала мячиком об асфальт, потому что как раз сейчас, как подсказывала логика, Валя должна была ответить на мой почти впрямую заданный вопрос.
 И тут все испортила Маринка.
 - А откуда ты знаешь, что он был разведчиком? - заинтересовалась Валя, и тонкая сеть моего хитросплетения тут же порвалась в клочья.
 -Убирайся отсюда! - я повернула Маринку спиной к себе и двинула ее коленом. Она заплакала и ушла домой.
  На следующий день я пожалела о своем поступке. Маринка вернулась из школы поздно, глаза у нее были красные и слезились. Ничего толком она не могла объяснить. К вечеру глаза опухли, из них непрестанно текли слезы, разъедая веки. Поднялась температура. Поздно вечером Маринку на "скорой помощи" отвезли в больницу.
  Там все разъяснилось. Маринка с подругой Леной решили пойти по стопам майора Пронина и капитана Петра Сергеевича - выследить и поймать шпиона. Они присмотрели на улице возле школы какого-то ни в чем не повинного гражданина и принялись его выслеживать. Выслеживание завело их во двор, где шла электросварка. Воображаемый шпион скрылся в подъезде, а Маринка и Лена остановились за спиной у сварщика и начали смотреть на красивые слепящие искры. И довольно долго смотрели, пока сварщик их не заметил и не прогнал.
 У Лены глаза тоже опухли и слезились, но бабушка сделала ей компресс из холодного чая, и это помогло. А Маринка всю дорогу домой терла глаза грязными руками и занесла инфекцию. Врач сказал, что положение серьезное.
 Я пришла в больницу прямо из школы. Мне дали белый халат, и я поднялась на второй этаж. Маринкина мама стояла в коридоре и разговаривала с врачом.
 - Боль мы ей сняли, - говорил врач, - но воспаление осталось. Она очень подавлена, плохо спала ночь. Для нее сейчас главное - хорошее, спокойное настроение. Побольше положительных эмоций.
 - Но она не ослепнет? - спрашивала тетя Лена, всхлипывая и сморкаясь. - Только не обманывайте меня, доктор!
 - Сделаем все возможное, - сказал доктор, - Думаю, все обойдется. Но Вам в таком состоянии лучше к ней сейчас не заходить. Вы ей не поможете, а только навредите.
 Он посмотрел на меня:
 - Подруга?
 - Сестра двоюродная.
 - Вот ты и пойди, расскажи ей что-нибудь веселое, отвлеки от грустных мыслей. Сможешь?
 - Постараюсь, - пообещала я.
 Когда я вошла в палату и увидела Маринку, то сама чуть не разревелась. Она лежала в постели тихая, бледная, с забинтованными глазами.
 - Мама! - позвала она и протянула руку в сторону двери совсем как слепая.
 - Это я, - сказала я виновато. - Тетя Лена с доктором разговаривает.
 - А! - сказала Маринка. - Тут стул должен где-то стоять. А я ничего не вижу.
 - Конечно, у тебя же глаза забинтованы.
 Мы помолчали. В палате, кроме Маринки, лежали еще две девочки ее возраста, тоже с забинтованными глазами.
 - Прости, что я тебя толкнула, - сказала я. - Это на меня что-то нашло.
 - Ничего, - сказала Маринка. - На меня тоже находит. Я недавно Лену портфелем ударила, у нее даже очки свалились. Она сказала, что майор Пронин и капитан Петр Сергеевич - тоже шпионы, только наши. Правда, дура?
 - Конечно, дура. Сравнила - шпион и советский разведчик!
 Маринка дотронулась до забинтованных глаз и спросила:
 - А доктор не говорил, что я ослепну?
 -Наоборот, он сказал, что все обойдется.
 - Вот бы, правда. А то я все время про это думаю. Расскажи что-нибудь, а ?
 - А про что?
 -Про Иван Палыча. Он ничего не рассказывал, как был разведчиком?
 - Как раз сегодня рассказывал! Как он учился на разведчика.
 - А как?
 - В особой школе. Туда отбирают самых-самых способных. Его еще перед войной стали готовить к отправке в Берлин. Он изучил расположение берлинских улиц так, что мог с завязанными глазами проехать на машине хоть к Эйфелевой башне, хоть к собору Парижской Богоматери.
  - Ничего себе!
 - И еще ему сделали специальную такую операцию, и у него на кончиках пальцев стала такая чувствительная кожа, что он мог нащупать самую потайную щель или царапину на совершенно гладкой поверхности и обнаружить самую секретную дверь, и открыть ее специальной такой отмычкой, которая отпирала все замки...
 Очень кстати пригодился трофейный фильма "Парижские медвежатники". Я его, правда, не смотрела, но знала содержание от Мишки Рапопорта, который его тоже не смотрел, но ему рассказывал старший брат Кирка. Возможно, такой "испорченный телефон" несколько искажал правдивое содержание, но какая разница? Главное, чтобы интересно.
 ... И вот, пользуясь чувствительными кончиками пальцев и отмычкой, Иван Палыч проник в главный государственный банк Берлина и открыл сейф, набитый деньгами, золотом и бриллиантами... Тут я запнулась, сообразив, что советскому разведчику, вроде бы, не пристало грабить банки, но ловко вышла из положения : Иван Палыч сумел переправить все фашистские драгоценности через границу, на нужды фронта.
  В палату принесли обед, и я заторопилась домой, потому что очень проголодалась.
 - Завтра придешь? -спросила Маринка.
 -Приду.
 -Только обязательно! Вдруг он еще что-нибудь расскажет!
 На следующий день у постели дежурил Маринкин папа.
 - Она тебя с утра ждет, - сказал он.- Поболтайте, а я пойду, покурю.
 - Ну? - спросила Маринка. - Рассказывал?
 - Пол урока! Представляешь, он, оказывается, три языка в совершенстве знает. Немецкий, английский и... японский. Загримировавшись под японского дипломата, он узнавал тайны немецкого командования, а по воскресеньям, приняв облик простого немецкого колхозника, он уходил в лес, где у него был спрятан радиопередатчик, и передавал сведения в Москву. Но однажды...
 Три головы с забинтованными глазами подались вперед. Девочка с дальней кровати жалобно попросила :
 - Вы не могли бы чуть-чуть погромче?
 ...Иван Палыча выследили. На него навалилось сразу шесть человек, но он всех раскидал, потому что в школе разведчиков его научили приемам японской борьбы. Он мог бы скрыться, но немецкий снайпер выстрелил в него с дерева и тяжело ранил в грудь. Из последних сил выхватил нож и сделал сам себе харакири, чтобы не достаться врагу живым. Враги решили, что он мертв и ушли, забросав его ветками. Он нашел в себе силы доползти до передатчика и передать сведения. И потерял сознание.
 "Тайну профессора Бураго", из которой я извлекала и щедро дарила Ивану Павловичу эти подвиги, я читала летом в пионерском лагере. Книга выходила отдельными тонкими выпусками, мне достался только второй, так что я не знала ни начала, ни конца, и многое пришлось домысливать, но какая разница? Главное, чтобы интересно!
 ... Его нашла немецкая девушка. Она ехала в повозке к своей бабушке в соседнюю деревню лесной дорогой и наткнулась на бездыханное тело Иван Палыча. В ее сумке случайно оказалась иголка с ниткой, и она зашила ему рану. Потом уложила его в повозку, прикрыла для маскировки снятым с себя пледом и отвезла к бабушке. Там она спрятала его на сеновале. Она страстно в него влюбилась.
 - А он? - хором спросили три голоса.
 - Он - нет, потому что у него было задание, и он не мог рисковать. Как только он смог ходить, он ушел искать партизан.
  Маринкин папа стоял в дверях, слушал. Вошла медсестра с градусниками, присела в ногах Маринкиной кровати и тоже стала слушать.
 ...В поисках партизан, Иван Палыч совершал такие подвиги, по сравнению с которыми все подвиги майора Пронина и капитана Петра Сергеевича, вместе взятые, должны были казаться жалким лепетом. Иван Палыч пускал под откос эшелоны с немецкой техникой, захватил немецкий самолет и бомбил вражеские города, спасал пленных подпольщиков, проникал, поджигал, подрывал. Но однажды...
 Тут медсестра виновато прервала меня, объяснив, что ей нужно проводить процедуры.
 - Завтра придешь? - спросили три голоса.
 ...Но однажды Иван Палыча схватили. Его долго пытали, но он никого не выдал. Тогда его связали по рукам и ногам и бросили в глубокую яму. Много дней он провел там без еды и пищи. Единственным существом, разделившим его одиночество, была крыса. Иван Палыч, который обладал даром внушения, внушил крысе, чтобы она перегрызла веревки. Чувствительными кончиками пальцев он начал нащупывать стены ямы и отыскал щель, которая оказалась замаскированными потайным входом в подземелье. Ход вывел его к берегу моря. Иван Палыч прыгнул со скалы и поплыл. Он плыл несколько суток, пока его не подобрали советские моряки с катера "Морской охотник". Они бороздили в море в поисках неуловимой немецкой подводной лодки, которая безнаказанно топила наши корабли. Теряя сознание, Иван Палыч произнес : "Когда свет горит, она в бухте".(Это пошла в ход повесть "Морской охотник" из сентябрьского номера журнала "Пионер"). Моряки поняли, что загадочная фраза Иван Палыча раскрывает какую-то тайну, но смысл фразы долго оставался скрыт от них, потому что Иван Палыч, измученный ранами и пытками, целый месяц не приходил в сознание, а когда пришел, что объяснил морякам, что когда он был в плену у немцев, то каждую ночь в одно и то же время слышал заглушенный шум моторов в бухте, и видел свет. Моряки тотчас отправились в бухту, и участь лодки была решена. Специально из Кремля к Иван Палычу прилетел на самолете генерал, чтобы вручить ему Звезду Героя. Он ее не носит из скромности, как и другие свои многочисленные награды.
 ...Семь дней я ходила к Маринке в больницу. В ход шло все, что попадало под руку, какие-то кусочки, лоскутки, обломки, кое-как сшитые, склеенные, заколотые, того гляди готовые развалиться и обнажить всю степень наглости моих измышлений, в которые, однако, мои слушательницы, да и я сама, как ни странно, так бесхитростно верили, что это, вероятно, и придавало моему бреду сивой кобылы некую условную достоверность.
 Семь дней три головы приподнимались мне навстречу и три голоса хором спрашивали:
 - Рассказывал?
 На восьмой день Маринке сняли повязку, а на девятый выписали. Белки глаз у нее были еще красноватые, но доктор сказал, что постепенно это пройдет. И что могло кончиться хуже.
 А меня доктор спросил:
 - Что за истории ты расказываешь, от которых мои больные так хорошо поправляются?
 - Про нашего физика, - смущенно пробормотала я.
 - Замечательный человек! - сказал доктор.- У меня во второй палате мальчик лежит после операции. Сходила бы ты к нему, рассказала про вашего физика!
 Я решила, что доктор шутит, и к мальчику не пошла.
 А может, не шутил?
 Потому что за это время я получила по физике четыре с плюсом за контрольную и еще одну пятерку за устный ответ. Разве одно это не служит бесспорным доказательством сверхъестественных возможностей Ивана Павловича? А кем он в действительности был на войне - мы так и не узнали. Да хоть бы начальником банно-прачечного отряда - в нашей с Маринкой романтической памяти он остался необыкновенным человеком, а остальное - неважно.