Литклуб

 

 

Геннадий Куртик ПРОРОК Прекрасна ты, Сиона высота! Здесь пламень неба, воздуха движенье. Один лишь шаг до горшего паденья, И непритворна действенность креста. Иди туда, куда тебя послали, Перед судом, не обинуясь, стой, Утешься ангельской казенною водой, Лепешкой черствою, которую подали. КОВЧЕГ ЗАВЕТА Скрижалей кость, нет камень, нет строка, Еще ты здесь, еще ты различима, Дарована ты нам, и ноша не тяжка В час торжества у врат Ерусалима. Здесь теснота, и крик, и голытьба, И за предел отчизны не пробиться. В раздранной ризе шествует судьба, И лик Голгофы тайно серебрится. ДАВИД ТАНЦУЕТ Перед тобой танцую и пою, Вокруг испуганные лица, В земной глуши, на самом на краю, И рядом бездна шевелится. В Твоем присутствии и страшно и легко, Ковчег Завета, острие и жало, Когда-то время праздное текло, А нынче камнем огненным предстало. ФАРИСЕЙ Кому Ты дорог, если не ему. Ему дано от века Пятикнижье. Лобзает мир нечестия чуму, А он всему бредет на свете лишний. И клевета, как вечный фаворит, К нему подходит и снимает мерку, Слова, слова в пространство говорит, И каждый звук тягает на проверку. В груди его безумствует свеча Любви к Тебе, ни скрыть, ни образумить, Она по-прежнему для мира горяча, Ее беда не каждая остудит. И счеты те, что надо подвести, Между Христом, бедой и окруженьем, Ему сказать заветное прости, И исцелить зловещие мгновенья. МИРОВИДЕНИЕ Хотя много святых, избранников у Господа много, С дарами великими, заслугами выше меры, У каждого в руке свеча и за плечами слава, Оправдание они для народов сильных. А все же, когда входит иудей, грешник великий, Удерживает земля дыхание, себя смиряет, Служебные духи, ангелы, над ним кружатся. А когда без греха иудей входит, Не может ликования удержать творенье, Как фарфоровую чашу, несет, лелеет. Ниспадают перед ним все пределы, И дорожка прямая уходит в небо, Луч прямой и всесильный, Нацеленный в сердце Бога, И гнев Божий стихает. ОЖЕСТОЧЕНИЕ Нет, мы не избежали наказанья, Испили чашу горькую страданья, Состарились, глядим вперед темно. Не светит нам любовное окно, А стелется земля своим осенним пухом. Мы прилегаем к ней окоченевшим ухом. Что слышно там? Хлопочет мышь, шурша. Скажи хоть слово, много нам не надо. И кисть осеннюю ручного винограда. ПРЕДЧУВСТВИЕ Израиль будет предан. Европейцы Еще не научились отличать Руки дающей от руки казнящей. Им ассирийцы могут фору дать. Чалма, одетая на шпиль парижской башни, Так ей идет, что, право же, не стоит суетиться, И не пьянит уже Испании крещенной, Утратившей охоту к Реконкисте. Им не помог Христос, и Гитлер не помог, Ведь крематории нашли другое месте На карте крабовидной континента, Который небо ранит остриями Отменных крепкорёберных соборов. Подспудна ненависть, но оттого она Еще прямее достигает неба. Все тем же монотонным языком Она печется о всеобщем благе, Тогда как пламя, рвущееся вон Из сердца обетованной земли, Под тайные племен аплодисменты Сожжет полнеба и покроет землю Мертвящим пеплом на сто лет вперед. Что вырастет на нем? 2002