Ирина Добрушина Бессонница
Чувствую себя очень вялой. Уже два часа дня, а, кажется, что день еще не начинался. Итак, в который уже раз, я у разбитого корыта. И что именно рождает такое чувство?
Иногда я думаю, что бессонница, но это вовсе не так.
Мне 30 лет. И ровно год, как я впервые почувствовала себя старой. Разве иначе можно назвать страх смерти и безразличие к жизни?
Итак, неделя незамужней жизни. Но уже в первый вечер я выдохлась. Обилие телефонных звонков, встречи, крепкий кофе - и ночные оживленные разговоры с самой собой. Что в этот день задело меня сильней всего? Подлость. События восьмилетней давности настигают меня и сейчас. Сами они уже перестали трогать, а отголоски их, сплетни, ложь возмущают безгранично. Почему? Разве не все равно? Почему-то нет.
Сначала была книжка. Год, как я поняла, что она стала главным в жизни. А раньше: главное-люди, но их становится меньше и меньше, и все острее я ощущаю их промахи. Но если раньше я в таких случаях ссорилась, то теперь - нет, терплю, и дорожу, и горюю больше всего о том, что теряю к ним привязанность, и нежность, и увлечение, и больно, что становится все равно. А раньше не было все равно, но с этим я справлялась, а теперь часто бывает - все равно, а справиться я не могу.
А после книжки были разные мысли, и я горячо рассказывала эту давнюю историю, и как она тянулась потом, и как ее совсем не стало. И возмущение, и обида, и воспоминания охватили меня. И я остро почувствовала одну встречу, когда мир горел вокруг, и не могла вспомнить детали, а видела сначала шею впереди идущего человека, потом его лицо, и свою беспомощность, и его любовь и жестокость.
И я рассказывала, рассказывала, и спросила себя: ты жалеешь, что его нет с тобой? И сказала себе: никогда. И уже несколько лет, как мне все равно, и кажется, что и ему теперь все равно - уже год. И это лучше. А потом я рассказывала о другом. О том, что только однажды было совсем хорошо, а я охладела так быстро, как никогда. А о настоящем я не думала. Ибо это лучшее, что я увидела в жизни, и этого оказалось мало. И я горела и металась на кровати, и была готова безумствовать, но никто этого не знал. И я зажгла свет и стала читать. Я услышала, как проснулся отец, как он позавтракал и ушел на работу. И я погасила свет, и подумала, что не только прошлое тянется за мной всю жизнь, оно все реже и реже вторгается в мои ночи, но и настоящее, во многом мелкое и ненужное, не покидает меня. И лучше всего мне быть одной и заниматься наукой (а как мне это теперь неинтересно), но хоть бы чуточку поверить, что выйдет, чтобы знать, что это, такое трудное после бессонных ночей, - не впустую. И хочется все бросить, но нет той смелости и решимости, которые были раньше и позволили бы это сделать.
И я боюсь встреч, людей и книг, ибо боюсь волнений. А это - бессонная, страшная, бесконечная ночь, рассказы и рассказы, которых нет днем. И главное - понимаешь, что если откинуть мелочи, незначащее, то все было правильно, но это привело к пустоте. Почему я не могу смириться?
Почему борюсь и борюсь, несмотря на безнадежность, несмотря на полную уверенность, что впереди ничего нет?
Две розы
Сегодня я одевалась особенно тщательно. Приняла хвойную ванну: люблю запах свежего тела. С наслаждением растерлась жестким полотенцем; кожа покраснела, пятна выступили у шеи и на груди. Надушила трусики и живот, потом под мышками. Оделась. Белье я люблю хорошее, мое неплохое, но бывает лучше. Затем надела юбку и блузку. В последнее время я чаще ношу юбки с блузками: сменишь блузку и, хотя юбка прежняя, кажется, будто новый наряд. Причесалась. Напудрила лицо и, послюнив палец, стерла пудру с бровей и ресниц. Теперь надушить волосы, шею и руки. Духи приятные, но не стойкие. Скоро выдохнутся, останется только легкий-легкий запах. Я почти готова. Чулки. Туфли. Сумка. И я ухожу.
Я медлила, одеваясь. А теперь бьется сердце, и я волнуюсь и спешу. И кажется, что мое волнение слышно в телефоне.
- Это я. Ты узнал меня?
- Вера, ты?
- Да. Я соскучилась.
- Как дела?
- Ничего. А твои?
Так-то и так-то.
- Приезжай.
- Сейчас еду.
Почему я должна притворяться? Я ждала этого звонка, этого приглашения, я оделась для него и я еду. Я не знаю, что и как будет, но сейчас я куплю две розы, и это будет для нас.
Он встретил меня, как условились, у метро. Я нервничала и сказала, что, может быть погуляем.
- Нет.
- Я не капризничаю. Нет. Мне трудно.
- Понимаю, но пойдем.
- Хорошо.
И мы идем. Все время думаю о розах, которые лежат в сумке, и как я их отдам: я не знаю, что и как будет, но пусть сейчас будет хорошо.
Мы пришли. Мы так долго скучали и теперь мы вместе. Как было? Сначала плохо, потом средне, а потом.…Потом я была счастлива, и мы поцеловались.
Потом он провожал меня и о чем-то рассказывал, а я думала: вот неделю тому назад мы шли той же дорогой, и он обнимал меня, а сейчас нет, потому что мы были вместе. И я не захотела идти всю дорогу пешком, и он посадил
меня в троллейбус и даже не поцеловал мне руки. И был счастлив, но не понимал, что со мной, и спрашивал, почему я грустна.
А на следующий день я тосковала и стремилась к нему, и мы гуляли, и он был влюблен и дрожал и все целовал меня, но нам некуда было пойти, и мы сидели на скамейке на бульваре до двух часов ночи, и он проводил меня до дому, и мне было хорошо.
А потом мы говорили по телефону и не виделись несколько дней, а когда увиделись, то снова были вместе. Но мне уже не было так хорошо. Что-то мешало. Но я успела привязаться, и один раз была счастлива, и после мы поцеловались.
И теперь, возвращаясь, домой, мы говорили о разных вещах, и снова он посадил меня в троллейбус, и снова не поцеловал на прощанье. И думал, что я на что-то сержусь, но я не стала ему ничего объяснять.
А сейчас я его не хочу, и мне грустно, потому что я была влюблена и надушила тело свое и трусики, и каждая клеточка моя рвалась к нему. И когда я сейчас это пишу, то снова переживаю этот трепет.
Вероятно, мы еще будем вместе. Я звоню ему каждый день. Почему? Я очень привязалась, но чувствую, что уже что-то не так, и знаю: это «не так» будет тянуться долго.
И мне жаль трепета, биения сердца и тех двух роз, которые были только для нас.
Каникулы
Это мои первые студенческие каникулы. Мой отец, как обычно, делает все не вовремя и второпях. В результате я опаздываю к официальному заезду в дом отдыха.
В Заборье меня везет мясной фургон. Я страшно мерзну в нем и мечтаю погреться по прибытии.
Моим мечтам не суждено сбыться. В доме отдыха - одноэтажном здании - лопнули от мороза трубы, и там стоит жуткий холод.
В доме четыре помещения: две больших спальни - мужская и женская - человек на двадцать каждая, соответствующая по величине столовая, и кухня.
Весь персонал живет в деревне, и после ужина столовую закрывают изнутри и через заднюю дверь в кухне уходят, оставляя нас запертых и одних.
Мы часа два сидим тихо, а затем ножичком вскрываем столовую, сдвигаем столы и стулья и включаем радиолу.
Холодно так, что все в валенках и шубах. Когда хочется потанцевать, скидываем их и надеваем туфли. После танца снова прячемся в теплую одежду.
Мы почти все - первокурсники. Я под впечатлением мех-мата, целый новый и совершенно неизведанный мир обрушился на меня и покорил. Я уже понимаю почти точно, что брошу астрономию и перейду на чистую математику.
А пока - разрисованные жутким морозом окна, танцы до утра и веселые, слегка пьяные иногда студенты. Солидных людей двое-трое, и погоды они не делают.
Мне очень нравится один мальчик. Невысокого роста, темноволосый и с такими глубокими синими глазами, что они кажутся черными.
Я последний раз была влюблена в шестом-седьмом классе и настолько сильно, что в старших классах мне никто не нравился, а я увлеченно переписывалась с Борькой Черноловским, которого потом потеряла в суматохе старших курсов университета, о чем очень жалею до сих пор.
Но пока, пока - Андрей - тот, который впервые за столько лет мне понравился, и меня к нему влечет.
Он понимает это и очень тактично отводит мою влюбленность, говорит, что у него есть девочка, у них серьезные отношения и далеко идущие планы.
Андрей говорит об этом так мягко и бережно по отношению ко мне, что все переходит в нежную дружбу, продолжившуюся долгие годы.
А пока мы с ним гуляем, а природа здесь чудесная, танцуем по ночам и полны планов и видов на будущее.
Две недели проходят незаметно. И никакие лопнувшие трубы не нарушили этот дивный праздник - первые студенческие каникулы, когда, казалось, все открыто перед нами и сбудутся самые невероятные мечты.
|
