Литклуб

Елена Кантор СТИХИ *** А вот и пёс ложится на постель. Куда ему, на деревяшках − пудель. Как будто он полмира захотел, А просто так лежит на блюде студень, И хочется приправы и травы… И пудели не люди, но увы... А всё равно так хочется приправы. И пусть они иль мы всегда неправы. И пусть они иль мы сейчас правы, Что пудели не люди, но травы Достаточно на влажном разнотравье. В изящном масле красок − равноправье. И вот он, пёс уже почти анфас И хвост удачно вписан в палисадник. Как будто пёс шокирует и нас, И зелень, и природу. Это ж праздник… Когда так много наготы, народу Сбегается не палисадник − сад. И пуделёк целует каждый палисадник. Как подхалим, как аферист, намордник Случайно обронивший у ручья. Воды так мало… Что ж опять ничья. *** Я боюсь тебя − разорванное яблоко, Слева семечки, а справа − кожура. Слышишь, спелый плод теряет облик свой… Брешет помпой язва-мишура. Что там за куски, да резать нечего… Резать нечего − на части рвать. Дышит яблоко, бедою покалечено. Катится подкидыш под кровать. *** Как я устала от такой погоды, Мир рушится в расщелину, кругом − вода, песок. Ручьи текут в минуты, реки в годы, А мне бы к жизни выстроить мосток. По доскам стёртым, ветхим, обгорелым Пройти расщелину, остаться на земле. Наверное, поможет в одеянье белом Всевышний на небесном корабле. Наверное, подскажет, как из страха Рожденный шаг продолжит жизнь мою. И снится мне огромная рубаха, Которую сейчас себе крою. *** Я говорю опять… Я вновь на них давила − На белые гробы, На клавиши фоно… И как мне устоять, Не я ль тебя любила И, кажется, люблю, Хоть нынче всё равно… Во что ещё сыграть? Закончена ль мазурка И траурный канкан? Как бел в кустах рояль. Я видела тетрадь, Где букв три окурка, А дальше − слов фонтан, Что мне не устоять. Я говорю опять, Я вновь тебя любила… И клавиши горят Под правою рукой… Соломенная нить Сшивала нас и шила В иную благодать, Которая − покой… И как мне устоять… *** Вот так любить, как никогда, Его, Её… О, Боже правый! Кого оставишь мне −мужчину или мать? А можешь никого мне не оставить… Чтоб снова мне по чистому листу − Ни солнечного голоса, ни вдоха… И сколько мне кусать ту мерзлоту, И сколько забывать, как было плохо… И сколько мне рыдать во три угла… Четвёртый обязательно сокроют, Как не допустят, будто солгала, Как не заметят, будто не смогла… Да ладно, и не знать, что за горою… Нет, горя хватит, там совсем другое. *** О том, как день становится водой, О том, как страх братается с бедой… О том, как тарарам − поднаторело… О том, как жить-кружить не нам с тобой, О том, как нашей речи − разнобой, О господи, кому какое дело? О том, как мы едва-едва уже, На середине, словно − рубеже, Почти не ищем встреч, мы их не взыщем. О том, как раскололи на барже Такие братские яички Фаберже, И все ж ещё они лежат на днище. *** Ты видишь, как идут мои дела? «Не вижу», − говоришь… Но веришь? Лихо… Ты знаешь, что когда ты родила меня Во мне пошла цвести неразбериха. Тебя я потеряла, и кольцо черней беды Сгустилось у предсердия. Но всё-таки гостинцы для судьбы Я получу в кармане милосердия. Ты думаешь, я буду черни ждать?... Её итак… А мне бы чувство жизни… Я знаю, там с тобою благодать… Так это хорошо. Тогда приснись же… Приснись и расскажи. Нет, всё потом. Ещё не время. Нет пока и счастья. На даче расцвели… Их много, много, мам… Пиши. До встречи. Нет, пора прощаться. *** И долго буду помнить я о том, Что небо было бело-голубым… И я ходила в бело-голубом, Почти сливаясь с небом… И только дождь напоминал опять, Что я не в небе, и давно как мать, И как отец в темнеющем берете, Почти не помышлявший о билете В небо… И что мне до небесного родства, Стою на двух, и нет со мной отца, И мама не со мною… А так вот что, другой теперь балет, Я сад их охраняю, пируэт Мой нынешний не знает день вчерашний. Ах, папа с мамой в бело-голубом, На небе тучи, я гляжу на дом… И двери-окна стягиваю в муке Какие руки что-то делать САМ, Но время моим новым парусам… Не станет просто… Мой якорь тяжелее естества, И я тяну, не зная мастерства И я иду по страшному и злому… Совсем другой аркан, Совсем иная жизнь… Душа родная, просто покажись мне В небе… А я пойду по новой и немой Дороге, но пойду к себе домой. Я сделаю себя сама в итоге Когда-нибудь Не горбясь на пороге. О боже, да поможет голова Из слова − выпрямлять слова И научиться выделять дела из тела. Отец, ты ж этого хотел. А мама, ты того хотела? И с непокрытой головой, Я вижу цвет не голубой, Я знаю цвет предела. *** И будет тебе... Ты станешь затасканной Сарой... И скажут тебе: - Что ж ты, Сара, устала от сора? - Что ж ты, Сара, устала от ссоры? - Как ты, Сара, устала от Сары? И будет тебе... И досталось тебе огнедышащей дарственной… Кары... - Как ты, Сара, не веришь? Не видишь кошмары? Не боишься ни мора, ни меры... Да, манеры такие, манеры... Пролетать над Парижем фанерой И сверкать камнепадом над бездной. Запугать тебя, жаль, бесполезно... - Что ты плачешь? - Ах, будьте любезны... *** Глянь, сток в таком несносном неглиже… И желчь в начале русла, что уже Давно не ищешь, и не видишь, и не ждешь. Одна во сне − глухая ночь − бредешь. Так жажда речки как глотка воды Рождает качку на хребтах беды. Рождает качку и болотну топь. А ты не лги и время не коробь. Одна надежда, как сто грамм дождя… И станет чем-то легче погодя. *** Прощай, растение в цвету… Где нет воды, лишь солнца сглазы… Я каждой капелькой, в поту, Живу средь лепестков-алмазов. Живу, и не было б потерь… Но воздух летний − раскалённый И стар садовый инвентарь, И домик в прошлое влюблённый… Ключи теряются в ночи, И Бог даёт, найду под утро… И вся судьба под перламутром… Тень в рамочке… Стучи, стучи… *** И вот она − река ручной работы... Под гравием − в отцовские каналы. Теряюсь от путей водоворота. А что воде? Течет куда попало... Течет куда?.. Я в страхе замолкаю. Колодец, то есть кладезь сухостоев. А осенью… Венеция... С рекою Срослась платина-жизнь и прорастает, И подвисает в камне... Заходишь в дом и произносишь: "Амен". Включаешь свет... Ты слышишь,мама? − Амен... Ты слышишь, мама? − Нет. *** Посмотришь, твоя гордыня, как дынный плод. Повисшая в поднебесье, что не сорвать. А как станет падать, навряд ли узнать наперёд. В плечи и чресла ударит, положит ничком в кровать… И будешь лежать там, как бронзовый, недвижим. И сможешь ли вспомнить, что млад был и одержим… И сможешь ли голову гордо поднять, увы… Беды не заметишь, пока не снесёт головы. *** О, если неосознанно войти В родные имена, фамилии и даты… И, кажется, лекарства не найти, Чтоб рядом не сыскаться виноватой, Что может не случиться? Как впервОй - Под тем же деревом и с мыльной головой… И с пеной на глазах и ветреной укладкой… И что-то бормотать, не написав в тетрадку… Напишем позже… Господи, за что?... Сочтёмся - не сочтёмся, как в рекламе Про Лёню Голубкова, он в пальто… Внезапный выигрыш и полцарства маме. Разумный проигрыш в казённое лото… А хочется и сердцем, и стихами. Но дорогое дорогого ждёт… За пятаки держаться, пятаками Себя кормить и выбиваться в люди. И говорить, что прошлое пройдёт… И, может быть, его уже не будет. *** Когда разносит небо в порошок И видеть остаётся, что придётся, Тогда, конечно, неминуем шок, А с ним и безучастье инородца. Как бритва − остроумие дельца И вспененная паника безделья… А в зеркало посмотришь − нет лица. И ненароком тянешься за зельем. И ненароком тянешься за… эх! Беда бедой, вода водой и……к небу! Как порошок безвкусья − горький смех, Как будто в шторм забрасываешь невод, Вытягиваешь бред-безречье-хлам, Бросаешь вновь и корчишься со сраму. Ведь каждому воздастся по делам. И с неба отправляют телеграмму.