 |
Литклуб |
Елена Шувалова
В САДУ БАУМАНА
[ Это – глава из произведения, задуманного как самые первые детские воспоминания – от года до трёх с половиной лет. Я решила собрать всё, что помню, в одну книжку.]
Сад Баумана.
В саду Баумана очень красиво. Круглая большая клумба с анютиными глазками. Детская площадка с каруселью и разными качелями. Скамейки. Под деревьями висит кожаная груша, возле которой всё время толпятся молодые парни в черных трусах и белых майках – тренируются. А для нас, детей, есть железные колечки, на которых можно висеть, если тебя к ним поднимут. Я думаю, что «сад Баумана» - это одно слово - садбаумана.
Божьи коровки.
Мы с Лёшей сидим на доске качелей в саду Баумана. В руках у Лёши – бирюзовая божья коровка, в моих руках – ярко-малиновая. Мы по очереди катаем игрушки по доске качелей, сначала раскатав колёсики, как показал дедушка. У Лёши лицо продолговатое, бледненькое, с темными грустными глазами. Он гуляет со своей сестрой Надей, которая уже взрослая. Она полноватая, со стрижеными светло-русыми волосами. Она почему-то мне не нравится. И она – чужая. А Лёша – свой, потому что он – мой молочный братик и мы с ним дружим.
Кольца.
– Дедушка, подними меня! – прошу я. Дедушка подхватывает меня подмышки, и мои руки дотягиваются до железных колечек. Я повисаю на них и раскачиваюсь. А потом дедушка обхватывает меня за пояс и осторожно опускает на землю.
- Ну как, ещё раз будешь?
- Да!
Карусель.
Я – в толпе детей на круглой деревянной карусели в саду Баумана. Карусель раскручивает мой папа, в коричневой шапке-ушанке, в черном пальто, черных ботинках. Он весело смеется, задирая вверх смеющееся лицо, и бежит, бежит, всё быстрее крутя карусель за железную скобку. Все дети, кажется, довольны. А мне плохо. Меня сейчас вырвет. Я смотрю на папу с ужасом. Я стараюсь держаться из последних сил. Не удалось. Это произошло. Рвота потекла прямо через белый шерстяной платок, которым меня укутала бабушка.
Карусель остановилась. Дети разбежались.
- Ну во-от! – с досадой смотрит на меня папа. Он пытается отчистить платок и пальто захваченным с газона снегом. Потом, ведя меня за руку из сада Баумана, он разочарованно говорит:
- М-да-а… Космонавтки из тебя точно не выйдет!
Лесные люди.
Каждый раз по дороге в сад Баумана дедушка рассказывает мне о людях, живущих в лесу. О том, как он однажды заблудился в тайге,и набрел на избушку. В избушке оказались добрые и приветливые люди. Они напоили дедушку чаем и дали проводника, который вывел дедушку к деревне. А дедушка подружился с этими людьми и стал их навещать. Семья Лесных людей была большая, и про каждого члена семьи дедушка рассказывал особую историю.
Дедушка из Лесной семьи.
Как-то раз возле ворот сада Баумана мы увидели очень старого белобородого старика в шляпе и с суковатой палкой в руке.
- Знаешь, кто это? - наклонился к моему уху дедушка.
- Нет, - замирая от таинственности, - ответила я.
Это -... , - дедушка назвал знакомое мне имя. Мы подошли к мужчине и поздоровались ним. Он приветствовал дедушку с тихой радостью.
- А это – внучка, Леночка, - представил меня дедушка. Старик
поглядел очень добрыми, в морщинках, глазами, и кивнул мне. Я смотрела на него и старалась примериться к тому, что герой дедушкиных рассказов стоит возле нашего сада Баумана.
Потом мы ещё несколько раз встречали его там.
«Космическая станция».
Всё белым-бело в саду Баумана. Мы с дедушкой идём по дорожке. У меня в руке красная пластмассовая лопатка с черной ручкой. Мы подходим к огромному белому конусу. Он сверкает нетронутой белизной. Я думаю, что это – космическая станция, и жду, что вот сейчас там, наверху, откроется дверца, из неё выйдут космонавты, и помашут нам руками.
После...
Дедушка сказал мне:
- Ты побудь пока здесь, а я сейчас в магазинчик зайду и вернусь! Я – скоро! И помахал мне рукой.
Я осталась стоять на широких ступеньках магазина. Белый чистый снег вокруг. Я пытаюсь немножко ковырять его красной лопаточкой. Вскоре вижу идущего ко мне из магазина дедушку. Он в черном пальто и черной шапке с коротким завитым мехом. В руке у него – сетка с продуктами. Другую руку он протягивает мне. Немножко неуклюже - через его перчатки и мои варежки.
- Ну, пошли домой!
Бабушка ругается.
Бабушка открывает нам дверь. Она в фартучке, надетом на халатик. Недовольна.
- Шура, почему так долго? Опять в сад Баумана ходили! Ведь я же просила! Неужели трудно во дворе погулять!
Дедушка бормочет:
- Ничего, ничего, Катюша! - и бочком проходит по коридору. Мне непонятен гнев бабушки и жалко дедушку: неужели он не может сказать ей, что во дворе гулять неинтересно. Там тоскливо, и единственные качели сломал какой-то хулиган!
Анютины глазки.
К яичнице из одуванчиков мне понадобился лук. Зеленые остренькие на концах травинки росли среди клумбы из анютиных глазок. Я протянула руку, чтобы сорвать травинку, и вдруг услышала за своей спиной страшный крик. Какая-то злая женщина на кого-то кричала и ругалась, ужасно! (Мне в голову не могло придти, что она кричит на меня, потому что на меня не кричали никогда. ) Я дотянулась до выбранной травинки и сорвала её. И вдруг услышала за спиной грудной, красивый бабушкин голос, как будто защищающий меня перед тёткой.
- Ну, и что такого будет, если ребёнок сорвёт один цветочек? Ничего страшного.
В ответ тётка снова закричала, но уже потише. Тогда я подошла к ним с бабушкой и протянула им травинку, чтобы показать, что цветочки не пострадали и у меня в мыслях не было их рвать.
- Вот видите, девочка сорвала только травинку! Зачем вы так кричите?! Как вам не стыдно!
Тётка в ответ ещё что-то злобное бормотала, но уже была сильно посрамлена в наших глазах. В глазах бабушки, меня и бабушкиной подруги. Мы все втроем гуляли в тот раз в саду Баумана. Бабушка была в красивом бежево-сером платье, в бежевых туфельках на шпильках, со своей коричневой сумочкой на сгибе руки. Она легко и изящно забиралась на пригорочки и спускалась с них. Её спутница выглядела менее элегантно. А я бежала вприпрыжку впереди них, счастливая тем, что у меня есть такая бабушка. Она всегда защитит меня ото всех злых тёток!
| 