 |
Литклуб |
Галина Волкова
ЛЁВА - КАПИТАН
И у нас бывали чудеса, в нашей прошлой жизни. Да ещё какие! Вот, например, Лёва Капитан, так его прозвали в нашем бараке. Я не помню, был ли он, и вправду, капитаном, но помню его морским офицером и чёрная с шитьём форма ему очень шла. Высокий, полноватый, с лицом рыхлым, даже со следами оспы, но очень симпатичный, настоящий капитан, морской волк.
В его небольших глазах плескалась северная волна, а металл многочисленных пуговиц отзывался громом победы, война то кончилась всего ничего, несколько лет тому назад.
И такого мужика поймала Нинка Суходуб, слега Нинка, правда, с высшим образованием. У нас в бараке образования было не много.
Мария Васильевна Суходуб приехала откуда то с Украины ещё до войны и, по рассказам наших старожилов, прибрала одного барачного небедного старичка, завладев его комнатушкой в десять квадратных метров, куда и въехала с Нинкой. В бараке Суходубку не любили, сухая, смуглая до черноты, взгляд цепкий. Спросишь, который час, скажет не по человечески – поль второго. Чужая. Ходили слухи, что старичка то она на тот свет отправила, то ли отравила, то ли ещё что, да ещё и денежки стариковские прибрала, в общем, тёмная история.
Но, положа руку на сердце, наши тётки не могли тягаться с Суходубами в чистоте и порядке, которые царили в их крошечной комнатушке, даже и при дальнейшем разрастании их семейства.
Нина Суходуб внешность имела немодную. В те времена такие длинные и худющие считались неинтересными, слега да и только, так её прозвали в бараке, а бабка Юфит, и вовсе - лахудра. Но, несмотря на это, выскочила она быстренько замуж, уже во время войны, за шофёра Володю, поскольку у него была бронь и хлебная специальность, родила дочку Любашу, а этого Володю тут же и прогнала, так как ,хоть и с одними тройками, поступила в какой то экономический институт, и шофёр ей уже не подходил.
При всей нелюбви к Суходубам их в бараке хоть и побаивались, но, можно сказать, уважали.
Война кончилась, закончила и Нина своё образование и стала искать себе мужа, всё больше по военной части. Много всяких шинелей протопали до суходубовской двери и обратно. Мария Васильевна деликатно отбывала с Любашей в гости. Патефон захлёбывался « Брызгами шампанского» под шум застолий и Нинкин возбуждённый смех. Скоро сказка сказывается, да такое сложное дело не скоро делается, учитывая те послевоенные времена и немалые суходубовские претензии. Но, Нина действовала с завидным упорством и упорство её было вознаграждено: она заполучила Лёву – капитана, молодого, к тому же неженатого. Лёва, как фея из сказки, взмахнул волшебной палочкой и Суходубы из женской, ослабленной общности превратились в прекрасную семью. Лёва женился на Нине, удочерил Любашу, обласкал Марию Васильевну и родил Серёжу.
Серёжа был точной копией Лёвы, только маленький. Такое же бледноватое, полное личико, беленькие редковатые волосики, та же крупность и даже представительность. Ну просто, маленький Лёва – капитан. Большой капитан сына обожал. Любо – дорого было смотреть, когда Лёва, воскресным зимним утром выносил малыша, закутанного в цигейковую шубку, старательно и неуклюже усаживал его на санки, подтыкал под него одеялко, вызывая нежные слёзы на глазах наших безмужних баб, да и мужних тоже, потому что у них не было такого счастья. Лёва с Серёжей были похожи в этот момент на большого медведя с медвежонком, старательно исполняющих манежный номер, а дрессура принадлежала Нине с Марией Васильевной, которые всегда зорко наблюдали своё счастье из окна.
Иногда они Лёву ревновали. Бывало, заловит его какой – нибудь наш дядя Вася в тёмном коридоре и зашепчет горячо: Лёва, подкинь рублик, её богу, отдам, ты меня знаешь. А то и к себе кто позовёт украдкой: « Лёва, зайди, угостись, не побрезгуй, первач, тёплый ещё, уважь, Нинка то твоя не узнает». Лёва то вроде и не против, да всё косится на свою дверь, вдруг дрессировщицы поймают, нехорошо. Но иногда и отважится, и зайдёт, и выпьет, потому что он всё же Лёва капитан, а не Суходуб какой - нибудь.
А то наша малышня – безотцовщина повиснет на Лёве, карабкаясь по нему, как по дереву, чтобы потрогать орденские планки, а то и просто прижаться. Тут Левино лицо расплывалось, растекалось, как масленичный блин.
А Нина по службе всё росла да росла, не по дням, а по часам, её длинные руки и ноги бойко расталкивали всех, стоящих у неё на пути, подогреваемые надёжностью Лёвы капитана. Она его, видно, любила, ходила гоголем, и даже поехала с Лёвой по службе на дальний Север, на два года, оставив детей с матерью. Потом они благополучно вернулись, обогащённые северными деньгами.
Жизнь в стране помаленьку текла к лучшему, стала Москва строиться. Нина доросла уже до высокого начальства и, как говорила одна наша бабуля, стала « выше Вышинского», и ей дали отдельную квартиру в новом модном районе.
Но ещё до переезда Суходубов случилась неприятность: у Лёвы обнаружили какое то глазное заболевание, видно Север ему повредил, пришлось коммисоваться. Высшего образования у него не было, только училище. Нина, как всегда. не растерялась, у неё везде были связи, пробила Лёве учёбу в одном престижном вузе, всего то два года.
Семья переехала, но не выпала из поля зрения барака. Кое с кем Нина перезванивалась на работе, в бараке то телефонов не было. А то и Мария Васильевна заезжала, чтобы сообщить о семейных радостях, зная, как это больно отзовётся в некоторых завистливых сердцах. Да и в престижном вузе оказались свои люди, тем более, что Лёва, окончив, был оставлен на одной из кафедр.
Так что, несмотря на некоторые препятствия, Суходубы всё плыли и плыли навстречу счастью.
Дети подрастали и уже Серёжа заканчивал школу, опекаемый любящими родителями.
Как вдруг… Всё на свете бывает вдруг…
Стали поговаривать, что Лёва что то очень сдал, из подтянутого капитана превратился в рассеянного, неопрятного гражданина, манкирует своими служебными обязанностями, и вообще, плюёт на всех окружающих.
Наши барачные, забыв о нелюбви к Суходубам, искренне расстраивались и недоумевали, прекрасная сказка как то поблекла, свернув с пути хэппи энда. А вскоре раскололась и Мария Васильевна, и все узнали страшную правду.
Как- то Лёва, сидя в своём новом доме, в окружении семьи, смотрел праздничный « Огонёк». Многие ещё помнят эту любимую передачу. А та передача была юбилейная, то есть круглая военная дата. И собрался на этом « Огоньке» бывший военный народ. В том числе сидела там, как водится за столиком, женщина, симпатичная, ещё молодая, но уже доктор биологических наук. И эта милая женщина рассказала с экрана, как она, семнадцатилетней девочкой ушла на фронт, прошла всю войну, дошла до Берлина. Как родные получили на неё похоронку, как любила она до войны одного мальчика, да потеряла его. И никого она больше так и не полюбила, как этого мальчика, потому и замуж не вышла, хотя имеет сына и учёную степень.
Не трудно догадаться, что этот мальчик, в лице Лёвы капитана, сидел в это время перед телевизором и узнавал свою единственную и неповторимую любовь.
И что же делает этот взрослый мальчик, глава прекрасной семьи, муж и отец?
На следующий после « Огонька» день он поехал на телевидение и узнал всё, что хотел. Вечером того же дня тихо и спокойно он собрал свои вещи и ушёл из своего дома и от своего любимого сына, и больше туда не вернулся.
Нина искала его, звонила, рыдала, говорила, что Серёжа от страшного удара стал заикаться. Капитан был непрошибаем. Он сказал, что Серёжу уже вырастил и всё устроил в семье, и что семья теперь может жить без него… и точка.
А что же прекрасная воскресшая возлюбленная? ..Она Лёву приняла и поначалу была очень взволнована его поступком, и были у них часы восторгов и воспоминаний. Но её предыдущая жизнь не предусматривала Левиного вторжения. Она потратила много усилий на свою карьеру, сын вырос, и в её безбытном доме Лёва оказался лишним.
Такого удара наш капитан не ожидал…
До сих пор в его жизни всё было честно и открыто. Он честно воевал, честным было его суровое море и честным был его Север. Суходубы были не очень честными, он это всегда чувствовал, и потому ушёл от них к началу, к своей единственной, чистой любви. Он таил свою мечту, когда отрабатывал послушным медведем на манеже. Но его обманули, предали, мечта оказалась ненастоящей. Так думал Лёва капитан и жить ему стало совершенно неинтересно.
А однажды до нас дошла печальная весть: наш капитан ушёл в дальнее – дальнее плавание, откуда никто и никогда не возвращается.
…………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………
МАЛЕНЬКАЯ К
Маленькая К встаёт рано, а ложится поздно. Она уже старенькая, маленькая К, но пока об этом не знает. И муж маленькой К такой же, но выглядит моложе, так что платная докторша Вавилова, пользующая их много лет, при знакомстве спросила мужа, - это ваша мамаша?
Маленькая К встаёт рано, чтобы приготовить мужу горячий завтрак. Эти два волшебных слова она произносит часто и не отрывая друг от друга, она рассказывает о горячих завтраках своим знакомым по телефону так долго, что им представляются большие дымящиеся тарелки с аппетитными кусками мяса, с горкой цветной капусты или спаржи под соусом, с кусочками авокадо, посыпанными зеленью. На самом деле, горячий завтрак – это просто сосиска… Маленькой К и это блюдо даётся с трудом, она не родилась для кухни. Правда, маленькая К и сама не знает для чего она родилась, но ей кажется, что другие люди это знают, и поэтому она делает вид, что она родилась для того, чтобы с семи до десяти делать горячий завтрак и провожать моложавого мужа на работу.
Каждый день муж рассказывает маленькой К, что, очевидно, это последний рабочий день в его жизни, потому что его подсиживает М, а С нахамила и он переживает. Маленькая К учит его, как обойти М, и ответить С, украшая рассказ примерами из своей практики, закончившейся сто лет тому назад.
Детей у них нет, потому что их просто не могло быть. Родители маленькой К были довольно большими и весёлыми. Они жили на Арбате в коммунальной квартире, любили оперетку и друг друга и, вообще, жизнь, хотя она была в те времена нелепая и опасная. Поэтому они всё ждали, когда эта жизнь станет получше и всё не рожали маленькую К.
Но вот стали они замечать, что стареют, засуетились и быстренько родили ребёнка в лучшей арбатской клинике Грауэрмана.
Принесли домой, смотрят, а это старушка, и голосок такой гнусавенький, и коленочки какие то вывернутые и лопаточка торчит не в ту сторону. А что поделаешь, - передержали…
Стали старушку растить, пылинки с неё сдувать, никуда одну не отпускать, воспитывать. Хлопотали, хлопотали, - смотрят, а уж пора её замуж выдавать, дело то к тридцати идёт.
Маленькая К тоже призадумалась, где жениха то брать. Она хоть и маленькая и сухонькая, а так сразу не разберёшь, глазки голубенькие, добрые, говорит, как по- писаному, ничего не умеет, но всё знает, особенно по медицине: что когда принимать, какие противопоказания, где кто умер, ну много ещё чего. Про врачей разных, всех профессоров наизусть. И на шее маленькая К не сидит, закончила институт, на дому, работать пошла. Обид только много. Никакого веса нет, ни на работе, ни на улице. В лифт войдёт – надо кирпич класть – лифт не едет. В метро все так и норовят её сшибить, на ножку на больную наступить, на работе унизить, недодать.
Но не все так, конечно. Некоторые даже любили, но недолго. Так, полюбят – полюбят, потом приглядятся, что-то больно маленькая, и отойдут. А маленькой К любви хочется, большой, но страшно, сама то маленькая, да и старенькая.
И тут бог за доброту её голубоглазую и послал ей жениха, тоже маленького, но зато, как бы сказать, стабильно подросткового возраста, хотя уже тоже к тридцати. Вроде как жениться пора, а для чего, как, страшно. А тут видит – старушка, не старая ещё, сама ничего не знает, не умеет, в общем, подходит.
И стали они жить вместе, как брат с сестрой, но так всё как у всех, свадьба, кольца, ну всякое такое. Он её женой называет, она всё муж, да муж. Никогда по имени, только « мой муж», вот так. Куда ни пойдёт, всё про мужа говорит, так что уж все знают – муж.
А так всё понарошку. Услышат – фильм какой - то хвалят, ну и они тоже, про книжку все толкуют какую- то, они её подержат в руках и тоже головой покивают. Выставка какая откроется, дойдут с трудом, устанут, да, скажут, ничего, так себе, интересно. Выйдут на улицу, вздохнут: какая прекрасная природа, какая красота и скорей домой, окна закроют, оденутся потеплее и живут потихоньку. Детей увидят – умилятся до слёз, но отойдут подальше, бог их знает, что у них, детей то этих на уме.
Гостей позовут, гости придут, сами на стол накроют, сами нальют, и тосты поднимут за пару милую.
А если что надо по дому, знакомые посмотрят на маленькую К, сердце дрогнет и поделают всё. А то и женщина придёт, недорого возьмёт, приберёт. А маленькая К по телефону всё разговаривает: вот, говорит, немного мне помогли, а так я сама всё не сплю, всё завтрак горячий готовлю мужу своему.
А муж на работу ходит, старается. Его там тоже любят, потому что маленький, никому не перечит, всех боится, только дома разойдётся нервами и крикнет на маленькую К, обижает её. А она к телефону, всё там расскажет, как он кричит, то одной знакомой, то другой, так день и пройдёт, пора и горячий завтрак готовить.
Так вот живут и живут,.. вот и правда старость пришла…
Маленькая К выберется на улицу, про мужа рассказать, а её знакомые говорят: какая вы интеллигентная, заботливая, счастливая, наверно в молодости-то ого-го были!
И тут маленькая К начнёт рассказывать, какие они с мужем в молодости большие были, везде успевали, то фильмы всё смотрят, то книжки читали, да уж теперь и не вспомнить, какие, на всякие выставки ходили, детей всё каких- то обихаживали, да благодарности не дождались. А природу, бывало, как любили, каждый листочек, каждую веточку. А теперь, где уж, старость пришла, маленькие совсем стали, теперь только и сил, что горячий завтрак. А так, всё в прошлом.
А когда они идут куда- нибудь вместе, маленькая К всё пеняет мужу, что это у тебя одно плечо выше другого. А он ей тоже, - не горбись, говорит, что это у тебя лопатка торчит.
Но что с них взять, маленькие они очень.
| 