Литклуб

Виктория Шпак
Вот если б я могла, как он...



Вот если б я могла, как он,
сказать, как думаю, навылет
и навсегда душой ковыльной
по ветру, огибая стон,
додуматься до острой силы,
я стала для него бы милой...

Но это слово не моё,
оно божественно банально,
и потому у двери спальной
сердито ухает совьё,
упрёком волосы рассыпав
и яду перед этим выпив.

Я виновата перед ним.
Моя вина - моё свеченье,
и убедительно влеченье,
хоть он почти что аноним.
Как тот бездонный тихий Рьявол,
что так Марией тайно правил.

Я скоро голодать начну
на чистом воздухе ирпенском
и снова встречусь с вальсом венским,
сознанье в лёгкость окуну.
А ты пиши мне и пиши,
чтобы читали малыши.

Виолончельное влеченье
на удивление моё, -
поёт моё нутро, поёт
без внутреннего разрешенья.
Но ты мне всё равно пиши,
чтобы играли малыши.

И я додумаюсь до силы,
и домолчусь до высоты,
где только ты, где только ты,
а мне бы места не хватило.
Но чтоб созрели малыши,
ты всё пиши, пиши, пиши...





Если ты кривляться будешь...

Если ты кривляться будешь,
полюблю тебя настолько,
сколько лет в изломе века
ты мне нынче отстегнёшь.
Издевательствам поверю,
продолженья ожидая,
мне ведь садомазопофиг,
что тревожит твой мотив.
Ложкой по лбу – ну и баста, -
так мой дед решал вопросы,
продолженья не желая,
лишь бы борщ на лбу не рдел.
От запоя до запоя
отыщи меня в экране
долгой жизни без затора –
я принцесса не твоя,
а того лихого чмура,
у которого под каской
ни волос, ни увлечений,
только голый Интернет.
Я с тобой его смешала,
и от жизни вдововодной утопила вас обоих,
а, вернее, приняла...
Возвратиться к уха-жёру?
Тошно, он бессменно белый.
Ну, холодный-нехолодный, -
а какой-то... никакой.
Вот и будь моим скитальцем,
и кривляйся, что есть силы,
отходи без утешенья -
это всё моё, моё...