Литклуб

ВЛАДИМИР ГОММЕРШТАДТ Зимние стихи так дни летят… Так дни летят… Почти и не заметил, Что осень в тихом шелесте прошла. В ветвях сплела зима густые сети И по утрам царит ночная мгла. Здесь чистота так холодно, серьёзно Глядит в упор — в осаде каждый двор, — Что даже рыбы в сумраке морозном Ушли надолго в истовый затвор. Лишь птицы, как всегда, не умолкая, Наперебой болтают смех и вздор. Огнём костра последнего лаская, Рябины гроздья застилают взор. черно-белый пейзаж Чёрные окна, печали скрижали. Чёрные ели, уныния стражи. Серые тучи по серому небу. Равно теряются в снежном пейзаже – реки, ручьи, тонконогое детство, в облике этих берёзок безлистых. Сердце, как лист оторвавшийся – деться некуда в холоде дней серебристых. зимний застывший смешанный лес Зимний застывший смешанный лес — в нём потерялись осинки, а ели, с лета одетые в шубы, в свой мех скрыть благодати дыханье успели. В сумрак уткнувшись, обнявшись, одни — так неподвижно и грозно стояли, словно бы знали, что только они — жизни цвета до весны сохраняли. мохнатый сумрак Мохнатый сумрак – зимний лес – На елях белые попоны, И иней на стволах, как мех, Зверей неведомых и сонных. И жарок сосен колкий треск, Лихим морозцем обожжённых, И наст вечерний дивно звонок, Не слышно птиц, и всё бездонно, И всё доходит до небес. Несёт природа зимний крест. Есть двери в древний мир чудес – Где новогодние каноны, и нимбовидный ели срез, И ель-красавица средь дома: Царица детства, и надежд. январь-законник Январь-законник, на Крещенье, морозцем знатно одарил, и райских кущ изображеньем оконца все посеребрил. Пушистой тропкой ангел-мальчик со свечкой в лес ночной входил и, задевая о деревья, пустым бидончиком звонил. Дышали рядом мифы, сказки... в природе логика своя – щипала за нос, для острастки, скупая проза бытия. Под сводом льда ручей-обманщик о неге лета говорил. Луны морозной одуванчик над лесом девственно царил. Небес наперсница, снежинка, с улыбкой глянула в глаза – ресниц коснулась, как пушинка, растаяв – стала, как слеза. Лишая явственности зренье, всё заискрилось – снег и лёд: свершала вод преображенье звезда, покинув небосвод. нос Ночью звёзды показались, и к утру схватил мороз… Вы, конечно, догадались, что всерьёз схватил, за нос. Ухватил за нос Егорку — нос с испугу побелел… растирали — все, подолгу — нос смутился, покраснел. Всей гурьбой пошли с морозом разобраться — кто как мог… но Егор, остался с носом: простудился (занемог). По добру, мороз убрался — за стеклом: прозрачней слёз, чуть приплюснутый, казался, пятачком Егоркин нос. неви́димый зверь Чутко недвижен неви́димый зверь — Наст оседает под лапой прохладною. Сонно слагает скрипучая ель Песнь нелюдимо-нелепо-нескладную. Ей подпевает полу́нощный лес, Лапчато-снежный, игольчато-сетчатый. Вьюжно-изотканный полог небес Сеет беспечно крупу бесконечную. Видно: за облаком дышит луна. Повелевая легко океанами, Так под фатою смиренно скромна, Будто монета скупого приданого. всё мимолётнее... Всё мимолётнее касанья — созвучней небу крылья птиц... И брезжит радость узнаванья в рассветной тихости ресниц. Несоразмерно одинока, душа сегодня так хрупка... Сквозь лёд, обманчиво жестока, теплее светится река. Неуловима снега манна, а жизнь — пронзительно тонка... Узор выводит филигранно мороза жёсткая рука. касанья Пушистый вечер. Лёгкие касанья Шагов, снегов, пугливой немоты. Лёд переулков гулким ожиданьем Прикован, влёт, к подковам темноты. Зима сверяет старые каноны, Упрямые и светлые черты, Покой и простота в ней — двери дома, Отметина снежка, и рядом ты. Прилежно замерев на полувдохе, Как будто перед входом в мавзолей, Упрятались в заснеженные дохи Фигурки полупьяных тополей. Теплее, в лёгком облачке, дыханье. Полнее полнолунье фонарей. Деревья снеговые скрыли зданья И дарят даль сомкнувшихся аллей. Пушистый вечер. Лёгкие касанья Шагов, снегов, лиловой темноты... Окраина хрустального мерцанья, Отчаянной и тихой красоты.