Литклуб

ВАЛЕНТИН ГЕРМАН БАЛЛАДА О ЗЕЛЁНОМ ЦВЕТЕ Сухумской набережной камни, густым подёрнутые мхом! Вы свЕтите через векА мне своим зелёным огоньком… Про ДиоскУрию толкуя, про Грецию, про Древний Рим, мы с вОлнами напропалУю о стародавнем говорим. Волна на камни набегает и вновь отходит от камнЕй: как будто волосы ласкает, что вОдорослей зеленей… А по камням бредёт уныло седой старик… Нет, не седой!.. Его природа наделила ярко-зелёной бородой! Как будто мхом (таким же точно) оброс он за свои годА… И так же кротко, непорочно к нему ласкается вода… О экзерсИсы Мейерхольда! Вы в жизнь вторгаетесь самУ!.. Коровой, тОпающей пО льду, скользИте – вопреки уму!.. Но как уныло неприкаян, утратив театральный блеск, сухумских городских окраин параноИческий гротеск!.. Вот он проходит отрешённо в потёртом сером пиджаке… Вослед – прибой бубнит смущённо на им понятном языке… Как будто он – дитя НептУна! Из моря вышел самогО… И – на затопленную шхуну лежит обратный путь его. А может – он нелеп и жалок с тех пор, как жизнью пренебрёг и стал добЫчею русалок?.. Но этот день ужЕ далёк… Теперь проходит он незрЯче среди гуляющих людей и тайну горестную прячет в своей зелёной бороде. И говорит такой же бренный старик, мой взгляд перехватив: – А это лётчик был военный! Он на войне остался жив… Но – мирных дней страшнее пламя. И одиночество – как яд… Жил пенсионными грошАми, да – помешАлся, говорят… Лет тридцать, как война минУла. Но всё ещё из глубины приходят отголоски гула в прибрежном рокоте волнЫ… И всё ещё торчит из моря громадой ржавых железяк доподлинный остаток горя: сухумский собственный «Варяг»… А старый немец, всем семейством прикочевавший на Кавказ, забыл, забыл свои злодейства, свершённые в тот, первый, раз!.. И дела нет ему до тени с ярко-зелёной бородой, бредущей тихо вдоль ступЕней, перекрываемых водой… А тень – проходит мимо пляжа (где интуристов – как сельдей!..), живой обломок фюзеляжа, напоминанье прошлых дней… Кругом – не охают, не судят (к нему привыкли, может быть, иль просто – не желают люди своё вниманье утрудить). Он – будущность на ломких крыльях из непостИжных вынес бед! Но ныне – в час его бессилья – ей до него уж дела нет. И, провожаем редким взглядом, он ускользает без следА. И лишь с камнями где-то рядом устало шепчется вода… Где мы живём? В каком столетье?.. Каким мы зарастем мхом?.. И что должны подумать дети, встречаясь с этим стариком?.. Им в бороде – одна забава… Удержит ли жестокий смех – подёрнутая мохом слава? Или – восторжествует грех?.. И так мне захотелось – тИну с осклизлых соскрести камней, чтоб стало видно сердцевину – и скал, и моря, и людей!.. Чтоб горестным своим набатом старик живущих – разбудил и осветил своим закатом восход иных, достойных сил… Но тихо в гавани Сухуми… Лишь несмолкающий прибой в своей сосредоточен думе и говорит с самим собой… Волна на берег набегает и вновь отходит от камнЕй: как будто волосы ласкает, что вОдорослей зеленей!.. 1974, г. Сухуми