Встреча на станции метро «Академическая»

По дороге в аптеку «Самсон», поблизости от дома, я обнаружила заросли боярышника. Созревшие алые ягоды усыпали деревца. Ветки склонились к дорожке. Конечно, я не удержалась и нарвала полную пригоршню. Мясистые, вкусные … Шла к аптеке и, забыв о возрасте, поедала ягоды, смачно сплёвывая косточки подальше на газон (в надежде, что какая –нибудь приживётся). Весной - проклюнется росток…
Закупив лекарства, предвкушала, как наберу побольше ягод, что и проделала. Устроилась на лавочке перед входом в подъезд и клевала боярышник, не торопясь, одновременно наблюдая за играми малышей и мальчишек постарше на футбольно-баскетбольной площадке.
Дома забралась на диван с Вирджинией Вульф и пакетиком семечек «Мартин». Книжку взяла в взяла в нашей же библиотеке, – где наш клуб «Образ и мысль», – обнаружив в ней нечитаные рассказы. Однако начала с «Миссис Делауэй», чтобы ещё раз подпасть под очарование романа.
Но – что это? Кто-то из читавших до меня с карандашом в руках подчёркивал текст и делал пометки на полях… Кто бы это?.. Может быть, Эдуард Аронович Шульман?.. Он всегда читал вдумчиво, медленно, отмечал важные для его (или, наоборот, не важные) места, выражения, слова…
«Позвоню, расскажу..» – вскинулась я, но тут же опомнилась…
По-прежнему разговариваю с ним мысленно… Как с живым. Не могу принять отсутствие его навсегда. Мне не хватает его советов, ненавязчивых подсказок, его идей, критики, его вопросов...
Даже будучи совсем больным, он оживлялся, когда речь заходила о книгах или текстах, которые я пыталась писать. Он потерял очки и страдал, ожидая новые, заказанные сыном ( у Эдуарда Ароновича сохранился дома в Москве рецепт). А он находился, в загородном санатории для пожилых людей. Там неожиданно оказалась хорошая библиотека.
Отложила книгу. Стала вспоминать, как мы познакомились, и как я попала в клуб «Образ и мысль»…
Лет с пятидесяти я начала писать рассказы. Простенькие, скорее бытовые, чем серьёзные и глубокие. Хотелось знать: стоят ли они чего-то, не графоманские ли…
Один – о тётушке из провинции – решила отнести в журнал «Лехаим». Узнала адрес и поехала к Рижскому вокзалу. Меня встретил молодой человек в ермолке (вернее – в кипЕ), весь заросший чёрной растительностью.
– Оставьте рассказ.
– Нет, не оставлю. Вы не отвечаете и не возвращаете рукописи. Мне надо знать, что я написала.
Человек исчез.
Вернулся со стремянкой и начал вкручивать лампочки в люстру.
– Здесь нет сегодня никого. А я – электрик… Что вы читали последние время?
– Я увлечена Меером Шалевым.
– Не понимаю, что вам так нравится…
И – процитировал вырванный из текста кусок о бабушке, действительно не делающей ей чести.
– Вы не электрик. Но так обращаться с замечательной книгой нельзя. Разве этот отрывок столь существен?
Он хмыкнул. Слез со стремянки и пошёл в другую комнату, выхватив из моих рук странички. Быстро их там просмотрел, вернулся и придвинул к себе телефон. Побеседовав с кем-то о своём и обозвав попутно мой рассказ сырым, передал мне трубку, говоря:
– Сегодня понедельник. Можете встретиться с писателем Шульманом.
Мы представились по телефону и договорились о свидании на станции метро «Академическая».
– Как я вас узнаю.
– Я буду в синей спортивной куртке. Сегодня прохладно.
Я приехала пораньше.
От волнения забыла, у какого вагона – первого или последнего из центра – следует ждать. Минут через пятнадцать начала метаться за каждой синей курткой. Время пик. Мужчин в синих куртках – множество. Некоторые с недоумением (кто-то – с раздражением, а кое-кто – с ехидной улыбкой) отвечали на мой вопрос…
Время неумолимо двигалось к семи, началу литературного вечерам в клубе «Образ и мысль», о котором сказал мне по телефону Шульман, и о котором все эти синекурточники ничего не слышали, как и о библиотеке. Я встала в центре платформы и уповала на судьбу.
Вдруг ко мне подошёл пожилой человек в дублёнке и меховой шапке.
– Не меня ли ждёте?
– Нет, я жду человека в синей куртке.
– Я поменял одежду, боюсь замёрзнуть вечером на обратном пути.
И мы пошли в библиотеку.
С тех пор прошло более десяти лет. Клуб, библиотека и Эдуард Аронович Шульман сделались мне необходимыми. Без новых, талантливых, дружелюбных людей в клубе, естественно и легко вошедших в круг моего общения, и – главное – без Эдуарда Ароновича я уже не могла представить свою жизнь.