Ейские каникулы

Для меня новогодняя поездка в Ейск началась с того, что сестрица Оля опоздала на поезд. Мы должны были уехать 30-го в 17.20 с Павелецкого вокзала. Договорились встречаться в 16.45 в вестибюле «Павелецкой», куда Оля приедет с сыном Ваней, исполняющим роль носильщика.

Детей мы с Ольгой заводили почти параллельно. Ивану 26, Маше 22. За день до нашего отъезда Маша со своим женихом Витей отбыла в тот же Ейск на его БМВ 2003 года. Под Воронежем эта «Антилопа-Гну» объявила, что мечтала о Воронеже всю жизнь и дальше не поедет.

Запаса денег на такой случай молодежь, естественно, не взяла. Если что – мама переведет. Ну, она и переводила… до четырех часов. Предпраздничное воскресенье, почти все офисы закрыты, а где открыто – очереди немерянные. Когда в четыре Оля мне позвонила, сказала, что ЕДЕТ ДОМОЙ СОБИРАТЬСЯ, и предложила садиться в поезд БЕЗ НЕЕ - я, честно говоря, не удивился.

Мне вспомнилось, как в 2005-м мы уезжали из Севастополя. Я уже сижу у Олиной свекрови в полном сборе, половина Олиных вещей разбросана тут же в художественном беспорядке – а Оля с детьми еще не вернулась из палаточного лагеря на побережье.

Я ответил, что сяду в поезд только вместе с ней. Конечно, теоретически она может перегнать меня на поезде, уходящем в Ростов с Казанского вокзала чуть позже. Но… Короче, дуй на всех парах, жду у вагона.

И вот – жду у вагона, общаюсь с проводником. Андрей, молодой симпатичный парень, тоже советует садиться в одиночку. «А сестра догонит на электричке или на такси. Мы в Ожерелье долго стоим, меняем локомотив». - «А если не догонит? Нет, либо вместе едем, либо вместе остаемся. А то меня Олин муж убьет, если приеду без нее». - «Ну, как хотите. Мы поехали, с Новым годом!»

Оля звонит: «Я уже на Третьяковской!» - «Ну, подъезжай, сдадим билеты…» Иду к выходу из метро, встречать дорогую сестрицу. И, еще не выйдя с перрона, слышу голос: «Опоздали? Такси нужно?» Мужик стоит ко мне спиной и спрашивает кого-то другого, но я тут же цапаю его за плечо: «Сколько стоит?» - «Семь тысяч. Гарантированно догоняем, сажаем в вагон».

Первая мысль: «За эти деньги в Ейске можно снять квартиру на месяц!» Вторая: «А если разбойник?» Мужик тут же выдает полувопросительно-полуутвердительно: «Поезд 481, остановки – Ожерелье, Венёв, Узловая». На всякий случай продолжаю разговор: «Моя спутница еще в метро, подъедет минут через десять. Успеем в Ожерелье?» - «Успеем. Сегодня воскресенье, дорога свободная. Но в Ожерелье приедем впритык, а если в Венёв – с запасом».

«Если это разбойник, то кто ж настоящий таксист? Да вот и будка «Такси-РЖД». И про Ожерелье все по-честному, я эту трассу знаю. И 5000 на непредвиденные расходы в паспорте лежат. Была не была!»

Подходят еще двое, русский и кавказец. Мужик показывает на кавказца: «Это ваш шофер, мы – диспетчера». Мимо равнодушно проходит полицейский. У таксистов тоже ноль эмоций, все схвачено. Остается дождаться Ольгу. Ну, вот и они с Ваней, четыре сумки в четырех руках. Пока Ваня с шофером грузятся, я расплачиваюсь с диспетчером. Остающийся в Москве Ваня записывает номер и марку машины, я отзваниваю маме – поехали в Венёв! И какой же русский джигит не любит быстрой езды!

В пути быстро обнаруживается, что джигит не лихачит без необходимости, хорошо знает московские дороги, говорит по-русски почти без акцента и легко выводит расписание 481-го поезда на свой айфон. «Я работаю в догоне уже несколько лет. Мой рэкорд – от Павелецкого вокзала до аэропорта Домодедово за 27 минут. Но вас я повезу нормально, врэмени хватит».

И действительно, до Венёва доехали всего с двумя приключениями, достойными упоминания. В районе Домодедова Мамед стал швартоваться к «москвичу» с тульскими номерами, ковыляющему в левом ряду. После трех или четырех наших миганий фарами «Москвич» свалил-таки вправо, но перед этим высветил на заднем стекле надпись: «Зае…!» А ближе к концу поездки Ольга, виновато молчавшая целый час, стала подробно и очень эмоционально рассказывать воронежскую часть истории. Мамед так увлекся обсуждением сломанной турбины в БМВ, что проскочил поворот на Венёв. К счастью, я автомобилями уже не интересуюсь, а за дорогой еще слежу. Так что петля заняла не больше 10 минут, и мы в итоге опередили поезд на полчаса.

Если эти наброски когда-нибудь превратятся в повесть, я вставлю туда биографию Мамеда, его путь от советского офицера до таксиста-догонщика. Но сейчас мы простимся с ним на заледенелом полустанке в Тульской области, где он посадил нас в поезд, как и было обещано.

Поезд стоит в Венёве 2 минуты. Наш вагон 13-й – когда покупали билеты, я еще шутил: «Как это классно – ехать встречать 13-й год в 13-м вагоне!» Но короткой платформы хватает только на шесть, дальше снежная целина. Шестой вагон, в который мы сели – плацкартный. Девять часов вечера, некоторые пассажиры уже легли. И тут мы, с нашими шестью сумками!

Оля хватает две самых легких и быстро скрывается за дальней дверью. Я волоку остальные четыре, извиняясь на каждом шагу. Наконец, мне удается без взрывов преодолеть это минное поле из ног, голов и задов. В седьмом вагоне легче, он купейный. Пустой коридор просматривается насквозь, и сумки можно таскать по две. А в восьмом меня, как старого знакомого, встречает проводник Андрей: «Вам помочь?» Потом, уже в тринадцатом вагоне, он предлагает нам разместиться в купе проводников, всего за… Я вежливо отказываюсь, хватит с меня гусарства на этот день. «Нет так нет, - улыбается он. – У вас в купе компания хорошая».

С попутчиками, действительно, повезло, как и со всеми другими людьми, в этот день встреченными. С перерывом на сон общались всю дорогу. Бурно обсуждали наш догон, менее эмоционально – информацию Андрея о том, что в Новый Год за неимением пассажиров, желающих въехать в него на поезде, новороссийский маршрут укорочен до Ростова. И конечно, словоохотливая Ольга детально рассказывала о своем выживании в российском малом бизнесе, о волшебных свойствах черного ореха гинкго и прочей нетрадиционной медицине. Которая, кстати, и наполняла большую часть ее четырех сумок.
Поскольку у нас было много багажа и дальнее купе, в Ростове решили выходить последними. Ну и вышли… На перроне пусто, Олега не видать. Восемь вечера, тридцать первое…

Теперь, пожалуй, уместно рассказать о приключениях второй путешествующей в Ейск пары: Маши и Вити. Сломанный БМВ эвакуатором доставили в Воронеж и поставили на автостоянку. Кто-то пустил ребят переночевать БЕЗ ДЕНЕГ. 30-го, получив перевод, они с минимальным набором вещей загрузились в скоростной поезд Воронеж-Ростов. Садясь в такси Мамеда, Ольга уже про все это знала и переживала, главным образом, о гитаре, оставленной погибать в багажнике БМВ.

Ребята благополучно добрались до Ростова и пересели на автобус до Ейска. Здесь тоже не обошлось без поломки в дороге. Но то ли она была не столь капитальной, то ли их пересадили на другой автобус… Так или иначе, в 2 часа дня они были на месте. Олег накормил их борщом и поехал встречать нас.

Несмотря на взвинченное состояние, он доехал до Ростова вовремя и без происшествий. Он позвонил Ольге, но у той есть привычка не отвечать на звонки, когда она занята срочным делом (а все дела – срочные). Он видел толпу выходящих из 13-го вагона, но нас там не было. Увидев, как в вагон заходят кочегары, он почему-то решил, что пассажиров там уже нет. Олег пошел к 3-му вагону, думая, что перепутал номер. Разумеется, там он тоже никого не нашел, и уже начал думать о самом худшем – и тут, наконец, перезвонила супруга…

Диалог супругов при встрече мне неловко даже слушать – не то, что пересказывать. Чтобы не попасть под перекрестные струи выпускаемого пара, я достаю мобильник и пытаюсь вникнуть в суть пришедшей СМС-ки на немецком языке. Смысл доходит с трудом – наверное, сказались сутки в дороге. Еще раз звоню маме – мы в Ростове, нас встретили, все замечательно – и осторожно высказываю пожелание переместиться в машину.

У Олега – серебристая «Хонда Соната», с пантерой, наклеенной на заднее стекло, и ростовскими номерами. Я сижу на заднем сиденье, набираю ответы на новогодние поздравления – а Олег кружит по каким-то темным переулкам, то включая, то отключая навигатор, и продолжая комментировать события последних двух суток. Потом останавливается: «Так… Я заблудился! В Ростове, который знаю, как свои пять пальцев!»

«Следи за дорогой, - говорю. – И отложи разговор с Ольгой, она стабильно шоферов забалтывает». Олег снова включает навигатор, и тот через пару поворотов выводит нас на одну из центральных улиц.

Рассмотреть вечерний Ростов из машины мне не удалось. Заметил только то, что снега в нем почти нет. А когда чуть-чуть сместились к югу – снег и вовсе кончился, пошла темная степь с лисами, перебегающими дорогу, и далекими огоньками станиц. По размеру это выглядит, как небольшой город в Подмосковье. Но, проезжая рядом, видишь сельские домики – правда, почти все из кирпича. Километров через тридцать возобновился разговор – уже нормальный, спокойный.

Нет мудрее и прекрасней средства от тревог,
Чем ночная песня шин…

Было около половины десятого, когда справа от дороги показался Ейский лиман. В темноте его трудно было разглядеть, и все-таки – вот оно, море. Тут же уточнили планы: бой курантов слушаем у телевизора, а потом в машину – и на берег.

Новый год встречали вшестером: пятеро уже перечисленных и местный сотрудник фирмы, Юрий Семеныч, бойкий 65-летний дедок. Ольга называла его Семэныч. Ну, конечно, поздравление Президента, мигание новогодних огоньков на российских и украинских телеканалах. Особенно громко ржем на шутке: «Если у женщины искорки в глазах – значит, тараканы в ее голове что-то празднуют!» Пьем все, кроме Олега, которому рулить. Семэныч заводит: «Пiдманула, пiдвела!» - подпеваем, кто чего помнит.

Где-то около часа ночи (а, может, и двух) выметаемся из-за стола с последней бутылкой шампуня и всем скопом загружаемся в «Хонду». Маша сидит на коленях у Виктора. «Через пять минут будем на море!» - обещает Олег. Через две минуты нас останавливает ГАИ: «Ваши документы!» - «Виталий, - просит Олег, - посмотри там, на полочке». Я не успеваю повернуться, как гаишник говорит: «Не надо, Вы трезвые. С Новым годом!»

И вот мы почти на месте. Грунтовая дорога идет по 30-метровой прибрежной полосе с почти незаметным уклоном вправо. Левее нас – небольшой взгорок, поросший сухим ковылем. Правее – ледяные торосы высотой около метра. Проезжаем несколько веселых компаний, приехавших с той же целью, останавливаемся на свободной площадке.

Температура - ноль, под ногами то похрустывает лед, то проседает мокрый песок. С моря дует ветер, настолько сильный, что Ольге и Семэнычу не сразу удается закурить. Но все равно: на лед Таганрогского залива вылетает пробка, с новым годом, с новым счастьем, даешь продвижение нетрадиционных медицинских технологий… черт, как же здесь скользко!

Днем 1-го января все, естественно, продолжают отдыхать. Главный пункт программы – костер на море, жареная красненькая под холодную беленькую. Пляж, солнце, безветрие… Можно загорать. Что я и делаю после некоторых колебаний, раздевшись по пояс. Олег, Ольга и Семэныч колдуют над костром, а наша рисковая молодежь гуляет по морю аки посуху.

Море при солнечном свете выглядит гораздо интереснее, чем ночью. Между прибрежной галькой и торосами – десятисантиметровая полоска застывшей пены, ажурный ледяной каркас, который осыпается при малейшем прикосновении. Сами торосы представляют собой нагромождение льдин разной формы и размера, но почти одинаковой толщины – около 8 сантиметров. Лед настолько пористый, что ударив ладонью по краю льдины, можно отколоть кусок. Продавить льдину, стоя на ней, нельзя. Тем не менее, ходить по торосам (если неймется) надо сверхосторожно – льдины скользкие, и смерзлись друг с другом непрочно.

За прибрежной сплошной полосой торосов – калейдоскоп из участков относительно ровного льда и торосов, более низких и прерывистых, чем прибрежные. Стоя у береговой гряды (мои куртка, свитер и футболка лежат на льдине), я внимательно разглядываю всю эту красоту – выдержит ли она наших гуляк? По словам Олега, дно здесь очень отлогое, и запасные шмотки (по крайней мере, у Машки) в машине есть. Тем не менее, на Машкины уговоры присоединиться отвечаю: «Пойду в море только тогда, когда надо будет тебя спасать». На всякий случай толкаю ногой лежащую на берегу старую автопокрышку – не примерзла ли.

Машка – девица рисковая, но не безбашенная. Перед походом в море она переобулась, сменила каблучки на плоскую подошву. Впереди идет Виктор, кидая, как сталкер, «гаечки»-камни. За ним, на расстоянии пары метров, - Машка. Они благополучно добираются до «Эвереста» - тороса почти полутораметровой высоты и пятиметрового диаметра, поочередно фотографируются на нем. Я тоже целюсь в них телефоном – хорошего снимка не выйдет, далековато.

От костра кричат, что рыба готова. Ребята возвращаются, катастрофы не произошло. И тут выясняется, что самым вымокшим в итоге оказался я! Не обратил внимание, что над льдиной с моими шмотками нависает другая льдина – и она подтаивает на солнышке, ручейками заливая мне внутреннюю сторону куртки. Но футболка пока сухая, у свитера только чуть-чуть подмок рукав. А куртку просушим у костра.

Вот теперь самое время погреться изнутри! И водочка мягкая, и рыбка во рту тает, и Сосо Палиашвили поет как никогда музыкально… Потом стреляем по бутылкам из газового револьвера Олега. Да, это именно револьвер, переделанный под газовые патроны. Неожиданно побеждает Ольга – оказывается, у нее еще в студенческие годы был разряд по стрельбе. Подозреваю, что Олег – как всегда, самый трезвый – просто поддался.

«А не сходить ли вечером в баню?» - вдруг предлагает Машка-очаровашка. Никто не возражает. Олег с Машей едут выяснять обстановку. Через полчаса возвращаются – увы… Баня в Ейске одна, и там всё расписано на двое суток вперед.

Поэтому вечером мы вновь сидим у телевизора, слушаем Задорнова. «Почему у футболиста Кержакова нет детей? Он не попадает!» Параллельно мы с Олегом играем в шахматы, накануне подаренные ему Машей.

На 2-е января программа у всех разная. Оля и Маша в офисе, Олег и Витя в каких-то разъездах. А мы с Семэнычем гуляем по городу, Семэныч в роли гида.

Краткая история Ейска: первыми поселенцами-славянами в устье речки Ея были беглые запорожские казаки в середине 18 века. В то время территория принадлежала Крыму, казаки служили в турецком войске во время арабо-турецкой войны и за героизм получили привилегию: не воевать против русских. В конце 18 века территория стала российской, в 1848 году был основан город-порт, в 1911 проложена железная дорога. При Сталине появились авиационное и военно-морское училища. Во время войны Ейск был оккупирован немцами, но пострадал несильно. В Ейске родились Нонна Мордюкова и Сергей Бондарчук, похоронен Иван Поддубный.

Город в основном застроен одно- и двухэтажными домами 19 века, но есть несколько кварталов советских пятиэтажек. Это офицерские городки. В одной из таких пятиэтажек мы и жили.

Боковой вход в ПКиО им. И. Поддубного – в минуте ходьбы от подъезда. В парке потрясающие порядок и чистота. Разительный контраст с парком в Плесецке, хотя, вроде бы, и там и здесь – военные. Семэныч поясняет, что дело не только в военных, но и в казацком правиле – не свинячить на людях.

Погода, по московским меркам, апрельская. Небо ясное, солнце пригревает. На клумбе блаженствует здоровенный черный котяра. Пробегающий мимо песик решается его атаковать. Кот подымает голову и, не двигаясь с места, внятно произносит: «Вош-ш-шь!» Песик виляет хвостом: «Все нормально, уважаемый, я просто так, гуляю мимо…»

Ейские коты и кошки – это отдельная песня. Они, как известно, считают себя хозяевами – но в меру своего кошачьего ума перенимают повадки любимых людей. Так вот, представьте себе кота Мордюковой! «Ты кто такой, ваще, рыбу ловить – и то не умеешь…»

Аттракционы закрыты на зиму, но они нам и не нужны. А вот памятники интересные. Надгробье Ивана Поддубного – тут же в парке. Хорошие стихи, которых я, к сожалению, не запомнил. Слева от центрального входа в парк – памятник атлету в полный рост, с гирей в руке, поднятой к плечу. Чувствуется мощь.
На боковой аллее – современный памятник святым Петру и Февронии. Две фигуры в 3/4 человеческого роста на невысоком постаменте. Князь сидит на престоле, по левую руку от него, наклонив голову, боком стоит княгиня. На первый взгляд – ничего особенного. А выходишь за ворота – и видишь памятник погибшим в Великой Отечественной. Сходство нарочитое: те же размеры, то же расположение фигур, только мужчина в пилотке не сидит, а стоит, или уже начинает идти. Связь времен…
От ворот парка начинается центральный бульвар с ужасным названием «улица Карла Маркса». Впрочем, вид этого бульвара дает понять: когда-нибудь дойдут руки (и деньги) и до смены вывесок, но пока – это не главное. Важней, что нет облезлых домов и разбитых тротуаров, что работают светофоры и играет радио. И что вода течет – в трубы, а не мимо.
На бульваре много народу, немало детей (в парке их еще больше) и совершенно не видно пьяных. Навстречу нам идет бронзовый Ленин. Не люблю этого дедушку, но вызывают уважение и скульптор, и секретарь горкома, давший «добро» проекту. Вождь не возвышается над народом, а идет рядом с ним.
Бульвар заканчивается, упираясь в городской дворец культуры. Унылый брежневский бетон, напротив – унылый брежневский Ильич. Видимо, тот, на бульваре, показался недостаточно монументальным. Разворачиваемся и видим городскую доску почета. И это уже не уныло.
Полукруглая колоннада разделена пополам бульваром, по которому мы прошли. На левой половине – знаменитые ейчане прошлого, начиная с основателя города, графа Воронцова. На правой – современные деятели. И здесь связь времен. Неожиданно вспоминается строка Гребенщикова:

Чтобы стоять, я должен держаться корней!

Боюсь, дальнейшее описание города, тебе наскучит. Представление уже создано – ну и достаточно. А к чему рассказывать, как мы с Семэнычем пили местное пиво? Ты же пива не пьешь – даже баварского. И СМС-ки пишешь – на немецком…

* * *

Сегодня, четыре года спустя, можно добавить еще несколько слов о судьбе героев этой невыдуманной истории. Ейский филиал фирмы прогорел, Семэныч, с остатками товара и денег, – сбежал. Олег вернулся в Москву – почти в то самое время, когда Олин магазинчик на ВДНХ был ликвидирован в числе сотен ему подобных. Они с трудом подыскали малюсенькое помещеньице в бывшем здании оборонного НИИ. Маша с Витей уехали жить в Севастополь, в квартиру деда, и занялись автобизнесом. Оля уверяет, что у них всё отлично. С Мамедом, Андреем и ейскими котами я больше не встречался. Тем не менее – желаю им всем удачи!