Сергей Семёнов
Не врут календари
Как известно, советские приемники ловили с 25 метров. Я занимался радиолюбительством, и решил расширить свой диапазон. Не то, что я так уж стремился настроиться на заморскую волну. Просто хотелось доказать себе, что нет для меня пределов в эфире. И вот загорелись обе лампы моего прямого усиления с положительной обратной связью радиоприемника. Из динамика послышался мягкий космический шорох. Я стал продвигать ферритовый сердечник вдоль колебательного контура, и вдруг поймал сильнейший сигнал, принесший слова явно не межпланетного происхождения. – Если бы Сусловы и Ильичевы были последовательными… … Я, советский школьник-пионер, член совета отряда был озадачен. Товарищ Суслов, главный идеолог ЦК, товарищ Ильичев, главный редактор газеты “Правда” существовали в единственном экземпляре, и разве могли они быть непоследовательными! И все же главное впечатление было не в этом. Вышеупомянутый текст был произнесен каким-то озлобленным лающим тоном с еле уловимым эмигрантским акцентом. И я бесповоротно понял, что эти вещатели мне не друзья.
В начале девяностых наша интеллигенция увлеченно пилила сук, на котором сидела. Из научных городков на Манежную площадь приезжали демонстранты с плакатами: Кончай базар, давай рынок! Вскоре у них выстроилась очередь из кандидатов наук, чтобы занять место в ларьке. Научные мероприятия совсем не проводились. Только через пять каким-то чудом в Дубне собралась конференция по применению проникающих излучений в разных науках. Поскольку денег ни у кого не было, все жили в студенческом общежитии. За нашим столиком в буфете один скромный товарищ из Пущино с тихой иронией говорил, что со дня основания Биологического центра у них в городе ежегодно сдавали по шесть домов, так что обеспечили бесплатным жильем 10 тысяч человек, а сейчас через шесть лет наконец-то достроили один дом, и в суде уже 70 дел по поводу жилплощади.
На следующий день на пленарном заседании я был приятно удивлен, увидев что наш непритязательный собеседник делает приглашенный доклад на тему структуры хроматина, загадочного ядерного белка, связанного с ДНК. Он оказался звездой мирового класса в этой области. Когда рассказал обо всем этом своему сыну-восьмикласснику, он сказал; Знаешь папа, эта история напоминает стихотворение “Ленин и печник”. Но у тебя была роль не Ленина.
В двухтысячные годы конференций стало побольше. Тогда я впервые попал в Алушту на симпозиум, который проводил Киевский институт физики. Среди международной публики были и гости из Польши – доброжелательный полковник с аристократической выправкой из Академии при Войске Польском. Когда опрашивали желающих пойти на экскурсию в Ливадию, он сказал, что не хочет ехать в Ялту, потому что ему не нравятся конференции, где за страны решают, какие у них должны быть границы. Видимо, он вспомнил про Лемберг. Про то, что на этой конференции Польше прирезали оду шестую часть Германии, я напоминать не стал.
На стендовой сессии меня заинтересовала дельная работа по пьезоэффекту. Смотрю, кто авторы, и вдруг вижу: Львовский Университет, улица Степана Бандеры, 15. Наверное, у меня был слишком удивленный вид, потому что читавший тот же доклад сотрудник Iнституту напівпровідників разъяснил – А что Вы удивляетесь, Бандера сейчас – национальный герой Украины. – А я думал, Ковпак. Микросекундная пауза. Ковпак – тоже национальный герой Украины. - Это все равно, что сказать, что в атоме есть и электроны, и позитроны. Но эту реплику я тоже оставил при себе.
|
