Литклуб
Тимофей Вольский


Стынет лес от предчувствий безвременной, мертвенной боли,
чует он – перекрутит мороз его ветви цепями навек.
Меж стволов, пятый день уже бродит согбенный багряной неволей,
и о чем-то молчит, или просит у леса чудак-человек.

Что его увело в эту бывшую зелени жаркой обитель?
Может голос, когда-то так нежно шептавший ему в тишине
песню древнюю: что, мол, его никогда-никогда не обидит,
или стук каблучков вслед за грохнувшей дверью в подъездной трубе?

Или просто опять стало небо свинцово-разящим как память,
и душа во Вселенной трясется как кролик на поле пустом,
и опять в этой жизни нельзя ничего самовольно ни взять, ни прибавить
и сладчайшие яды опять запиваю небес молоком.
1996 г.

***

Помнишь ли снег, прибалтийскую, серую изморозь?
Помнишь ли сосен наклон, перекличку их с мачтами яхт?
Как тебе на шоссе, под рекламным щитом что-то с болью привиделось,
в этой ломкой тиши, в этих спящих на дне якорях?

Как тебя повело, ароматом кофейным и булочным,
от дубовых дверей, на морозно-булыжную чистую плаху,
как шатался твой взгляд по блаженно-косым переулочкам,
и замерзшие пальцы сжали сердце в сиреневом страхе.
16.12.99.

***

Мне тридцать один. Я один на один
с этой сумрачной цифрой.
Как факир с молчаливой змеёй,
Как кошка с единственной выжившей мышкой
И как не прошу о простой передышке
я вновь с этим веком и с этой землей,
где бегал когда-то прозрачный как утро мальчишка.
23.06.2000

***

Мой звездный травник несравненный,
я снова сквозь тебя иду,
и рву по краешку Вселенной
чабрец, ромашку, белену.

Считаю гулкие созвездья.
В моих трепещут волосах
неизлечимые болезни –
любовь, беда, восторг и страх.

И неба колокол кренится,
плеснув белил на край холста.
Над сонным лесом вскрикнет птица,
мне слово возвратят сторицей
дожди, огонь и береста.
1996 г.


***

Багряная осень – гусиные лапки,
дождливые сроки. Себе на беду
промокшие листья и небо в охапке
с серебряных улиц в пакете несу.

И дней перспектива с ночным светофором
сжимается в рой габаритных огней,
крошащих Тверскую на шелест моторов,
на тысячи глаз, миллион якорей.
07.09.2000

***

По неверному дню, по слезливой погоде,
по белесым домам катит облаком снег.
Через час будет ночь. В одноцветной природе
потерялся опять и молчит человек.

Белый контур ветвей и железный карниз
размечают твой день. И болят понемногу
то судьба, то душа. А серебряный бриз
овевает снегами золотую дорогу.
09.12.2000.

***

Вот женщина смотрящая в окно,
за ней углом свисает полотно
с гладильной перекошенной доски.
Она сжимает пальцами виски,

глядя сквозь ночь. И полуотраженье
ее лица, и фар ночных движенье
уводит прочь от самоей себя.
И только запах свежего белья

и кошки серой мягкий шелест
скрепляют сны, и звездный нерест
пестрит на медленно седеющих висках
на новой шали и на старых башмаках.
13.12.2000

***

Таллинну
Ты удаляешься. И вот,
над черепичной круговертью
твоя судьба – балтийский ветер
серой плетью
потоки времени несет.

И стынет каменный фасад,
за ним огни, огни горят.
И где-то, вмерзший посредине,
под ветхим скрипом флюгеров,
я остаюсь. И вечер синий
гудит беззвучьем голосов.
весна 1999

***


Я пью свою жизнь по глотку, по глоточку,
как выпить корова пытается реку.
И где-то поставлю последнюю точку,
где скобки закроют строку человека.

Упругая сеть, что держала в затоне
форелей моих серебристую стаю,
прорвется как марля и тихо утонет,
и я уплыву в океан мирозданья.
1996 г.

Hosted by uCoz