КОСТЁР

Загнанным зверем метался костёр.
Ветер его и трепал, и метелил.
В разные стороны искры летели,
тени в ночной уносились простор,

и, недовольна, ворочалась, тьма.
С места на место стволы пробегали,
отсветы пламени их догоняли.
Ветер, похоже, лишился ума:

дул, словно кашлял – порывисто, зло,
долго. Как много его накопилось
там где-то, где побывать и не снилось,
где побывали, кому повезло.

И обречённый, растерзанный дым
прятался в травы, моля об отсрочке,
к листьям взывал. Но весенние почки
не понимали его. И седым,

войлочным призраком делалась ночь.
Жадно огонь пожирал все подачки,
щёлкал, гудел и метался в горячке,
гнал неугодных свидетелей прочь.

Но неугодные хвороста воз
сжечь собирались, упорны и дерзки.
Жгли, чтобы скрыть результаты обрезки
ранней весной, старых яблонь и роз.

И приносили, данайцы, дары.
Их принимало себе на погибель
пламя, косясь и на дом, и на флигель,
и на соседние даже дворы.

Вскорости всё ж, час расплаты настал:
кончились сучья сухие и ветки.
Всполохи пламени сделались редки.
Близилась полночь. Костёр догорал.

Уголья стали подобием звёзд.
Их, уходя, погасили данайцы,
спрятав в карманы озябшие пальцы.
Выдохнул ветер... Спустился мороз…



ВНУК

Мы в окно смотрели ночью на луну.
Я, вздохнув, ещё одним стежком пришила
сердце маленького внука к своему.
Сердце маленького внука разрешило.

Он, вздохнув, сказал: «Ты самый лучший друг».
Полыхнула сквозь меня звезда ночная.
И мне руку обнял маленький мой внук.
И его я обняла, слегка качая.

И, наполненная вздохами любви,
наша комната плыла из детства в детство
среди звёзд, ещё не названных людьми,
чуть качая наше сдвоенное сердце.

Ночь, луна и мой трёхлетний внук…
Будем плыть и возвращаться сова к дому,
где всегда незыблем чистый цвет и звук.
Разве может быть что-либо по-другому?..

И однажды, в неизбежности разлук,
шов на сердце разойдётся по живому.



ФОНТАН

Фонтан нетерпеливыми касаньями
ощупывает прелести Луны.
Дукатами, целковыми, юанями
его глубины щедрые полны,

а он всё сыплет их, и площадь полнится
луной до самых дальних чердаков.
По улицам дремотным ночь-любовница
проходит, тихо сбросив свой покров.

В провалах окон звон монеток прячется.
Уснули занавески. Лишь одна,
белёсая беглянка-неудачница,
чуть всхлипывает в стену из окна.

На стенах блики шепчутся, волнуются,
фасадов оживляя старину.
Фонтан, в угоду сумеречным улицам,
всю ночь взбивает в пену тишину.

Застыл фонтан в движенье нескончаемом.
Несёт в ладони площадь лунный свет.
Горит в луче оранжевом, нечаянном
зрачок оконный – чей-то силуэт.