Стихи из книги "Речность."
От автора.

Людям свойственно ошибаться, технике тоже
Название книги суть компьютерная ошибка. Сканер в типографии все буквы "В" запечатал как "Р". И вот я сижу и к каждой увечной буковке по полкренделя подрисовываю, чтобы из несчастных слов-уродцев снова получилось прежние полноценные. Пока не дошла до усечённого слова "Вечность". Тут просто рука не поднялась править: до того оно мне к душе пришлось. Этакий сказочный подарок судьбы, подсказка, выход из самой безвыходности, из этой "бани с пауками по углам", который стращал Достоевский. Вот же оно, всего полкренделя отломили, а словно отомкнули, и всё сразу потекло и заговорило.
Словно это до того было мне нужно, словно шевелилось уже, прощупывалось где-то между речками моего младенчества, чтобы оно и к "речи" было применимо, и к "речкам", но все не получилось выцепить его из небытия - откровенной дерзости словотворчества я себе не позволила. А тут, когда оно само появилось, не хватило твердости загнать его в прежнее лекало.
И захотелось слово это новорождённое так осторожненько взять и на обложку перенести, чтобы не расплескалось. Не возбранительно считать это апофеозом моей ошибчивоности и ошибочности.
Однако, мне кажется, в нашем деле надо быть готовым к тому, что оно дело это, выкинет тебе какой-нибудь фортель ... а ты изволь... Изволь - это, ведь, выйди, то-бишь, из своей воли и дай волю тому, что через тебя сказать силится. А удалось, не ли - Бог весть.



* * *

Месяц Студень, месяц Снеговой,
В кубки пунш пылающий налей,
чтоб горело... пело естество,
Просто день рождения твоего
празднуется в первый снегопад
Много лет, точнее, зим подряд.

Месяц Лютень, царствуй и лютуй.
Северного ветра поцелуй
тронет струны вымокших ветвей
лютни многовозрастной своей.

Месяц Грудень, выстужена грудь.
Я люблю всех тех, кто вышли в путь
В сумерки природы в этот час,
Где ноябрь встречает ветром нас.



Волчья верность

Звери резвятся на свежем январском снегу,
C визгом щенячьим в прыжке настигая друг друга.
Волки приветствуют зимнюю хмарь и пургу:
Пусть подвывает, набившись в компанию вьюга.

В балке заброшенной незамерзающий ключ,
Время любить - это час сотворения мира, -
Космос пронзителен, воздух морозный колюч,
Волку же это, как вам городская квартира.

Волчьи тинэйджеры будут друг друга пленять
Силой прыжка и пронзительной нежностью
                                                                           взгляда,
Трудной добычи куски на снегу оставлять,
К волчьей судьбе просто с детства примериться
                                                                           надо.

Волки влюблённые свадьбы ждут годы всегда,
Стая не против, - на это положено время.
Будут летать, словно вороны, дни и года,
Если ж поладят, возглавят охотничье племя.

Ибо изменам чужда волчья сущность и стать.
Ежели смерть на кого-то из двух нападает,
То, чтобы стая не смела его утешать,
Волк овдовевший навеки уходит из стаи.

Волчья семья образуется раз навсегда.
Что ж мы зовём человеческих выродков зверем?
Если от зависти сердце скулит иногда -
Мы - бандерлоги - и мы, как они, не умеем.



День поэзии

1.
Тост

За неё, за поэзию русскую - стоя,
По гусарски, как в юности дни ... с локотка,
За незыблемость места её и безумства устоев
По последней нальём, до последнего выпьем
                                                                           глотка.

Ибо пить нам с тобой за неё до последнего вздоха,
Как она ни капризна и как ни безжалостна к нам,
Как её б ни кромсала, и нас с ней ни гнула эпоха,
За неё - что нам пить, умирать до последнего нам.

За её вольно подданных или же ею пленённых,
И за жертвенник этот и жертвы её алтарей,
За неё нас полюбят и бросят мужья или жёны,
За неё даже дети отвергнут своих матерей...

За её и треножник и крыльев тяжёлую лиру,
Будь ты царь иль острожник, а нет тебе дела милей.
Ты отдашь свою жизнь, простирая пред ней
                                                                           как порфиру,
И любовь, и судьба твоя - дань ежечасная ей.
И когда тебе кинут друзья по комку чернозёма,
Как над воином павшим берут сослуживцы
                                                                           в ружьё,
Расплескавши бухло, чтобы кто-то вздохнул
из знакомых,
Повторяя твой тост, внятный только своим -
                                                                           за неё...



За поэзию...

2.
А всё же она не тиран своенравный, а птица...
Конечно, раз с крыльями, если без крыл -
                                                                           Росинант.
А ты толстовата для рыцаря - с мельницей
                                                                           биться,
Хоть что ещё делать? Его не пропьешь ведь -
                                                                           талант.

Его не берут в бакалее, а также в аптеке...
Им не расплатиться за свет или телефон.
А мельница машет крылами и хочет сразиться,
Молола... молола, мол... рвётся душа на рожон.

Уж как её били, кромсали, она неуёмна.
Вы в Суздале видели нынче увечный ветряк?
Поэзия... разве мартен? Многотомная домна?
Она, как и мельница, машет крылом просто так...

А вы, путь зерна себе выбравши, будьте любезны,
Берите копьё, или, если угодно, перо,
Пришпорьте. коль есть кого, и воспарите
                                                                           над бездной,
А чем оно кончится, это почти всё равно.

Поэзия вам не устроит гламурных фуршетов,
Но Чёрного речкой возникнет средь белых снегов,
Лишь там из призыва всего выбирая поэтов,
По сложности ран и по мере держания слов.



3.

О чём это ты? О поэзии? Что с тобой, дура?
Она, словно Бим, тебе тычется носом в ладонь,
Она твоя крыша, и пол, и мечта, и натура,
Она твоя почва и воздух, вода и огонь...

Она тебе, проще, - она твоё слово и дело,
Роднее, чем поприще - вера твоя и судьба.
Да ты б без неё ни ступить, ни сказать не умела,
Ты ж косноязычна, до прозы дойдёт и - труба.



Возвращение домой

Я лечу над землей, я парю в облаках,
Мной почти не изведаны робость и страх,
Облака гамака ощутимей...
Кто стелил подо мной эту вату и льны,
Почему в это небо мы так влюблены,
В млечный войлок небесной трясины.

Мне цветенье магнолий напомнит снега,
В солнце нежатся тёплых морей берега,
Там любезны с тобой даже копы.
Но торопятся сердце и рвётся вперед,
Подгоняет душа скоростной самолёт
К самым северным точкам Европы.

По паркетинкам стран, как каёмочка, снег.
Так стеснённо живёт на земле человек,
Потому и едят там улиток.
Но чем ближе к Уралу, нарезы щедрей,
И тем больше белеет внизу площадей
Голубых и серебряных ниток.

И увидев с небес свою Белую Русь,
Всхлипнешь радостно: тут же - не разобьюсь,
Так снега глубоки и привольны.
Пусть магнолии где-то в томленье цветут,
С блеском Севера спорить - бессмысленной труд,
И от счастья становится больно.

Мы "Ура" прокричим, выпуская шасси,
Незаконченный стих добормочешь в такси,
Потому так охота скорее
Вновь сюда, навсегда, под родительский кров,
Соплеменники, братья могучих ветров,
С возращением, гипербореи!

Это пьяный Северко* мой рвётся ко мне,
Он на нашей сражался всегда стороне
Против немцев, французов и ляхов.

Он целует мне плечи, и руки, и грудь,
Знать, боялся, что, я задержусь где-нибудь,
Оплошаешь - повалит с размаху...

__________________
* Северко - северный ветер.