| Елена Кантор Арка
Ему начал сниться один и тот же сон, странный сон, вещий какой-то, будто он разговаривает с собой - ребенком, и ребенок спрашивает его: "Для чего ты живешь?". "Не знаю", - пожимает он во сне плечами. "А чего ты добился в жизни?" - опять спрашивает его ребенок. "Да собственно ничего", - отвечает он. "Знаешь, тебе арку нужно найти. Ты потом ее обязательно найдешь. Она одна такая в городе. Пройдешь через нее и все поймешь". Во сне ребенок показывал ему арку, внешне ничем не отличающуюся от других в старых кирпичных домах. Потом мальчуган нырял в нее, и он просыпался.
Вначале сон его не тяготил. Ну, бывает. Любил в детстве приключения. Теперь вот, фантазии во сне. Потом сон участился. Ребенок стал настойчивей, арка мелькала чаще. "Найди ее!" - требовал ребенок, и он уже с трудом просыпался, а потом также с трудом входил в обыденный ритм жизни. Мысль найти эту арку прочно укоренилась в сознании. И на рабочем месте он иногда ловил себя на мысли, что все-таки вечерами можно ее поискать.
"Странные мысли, однако. О цели жизни. Я, Рубанов Игорь Валентинович, профессор медицины. У меня жена, двое детей, водительские права, дача. Не раз бывал за границей на конференциях, владею двумя иностранными языками. Какова цель моей жизни?.. Очевидно, медицина. Наука. Дети… - он поморщился от напряжения, - Я многого добился в жизни… Много сделал. Много ли?.. Не знаю", - Рубанов ухмыльнулся, а в его кабинет тем временем стали приносить бумаги.
"Но, послушай, - продолжался внутренний диалог, - Ты помнишь себя в детстве?" "Конечно." "Не было никаких арок, в которые я бы забегал мальчуганом. Это глупость, сказка". "Ну, тогда не забегал, сейчас нужно найти эту арку, понимаешь?"
Рубанов после работы стал возвращаться домой значительно позже. Блуждал по городу, заглядывал в арки в старых районах. Но пока безрезультатно. А сон повторялся.
Как-то вечером за ужином он решил рассказать обо всем жене, посоветоваться. Подробно описал свой сон, требование найти арку, которое уже давно переросло в настойчивое желание. Потом, должно наступить облегчение, родится подсказка, для чего он живет.
- Игорь, это невроз, - взволновалась жена, - Ты устал, одни совещания в этом году. Ха, для чего он живет?! Ты, профессор медицины. Сколько авторских работ, такая светлая голова, такая умница. Это опасно, Игорь. Нужно попить транквилизаторы хотя бы недельку. Давай отпуск возьмем. За границу съездим. Ты любишь музеи. Достопримечательности всякие. Там тоже арки", - она говорила долго. Пролила на скатерть чай.
- Не беспокойся, съездим, - ответил без энтузиазма Рубанов, - но не сейчас. Действительно, глупости все. Симпозиум в этом месяце.
Он ушел к себе в комнату, оценивая ситуацию, чувствуя, что в таком щепетильном вопросе ему не поможет никто. Где же искать арку?
Сон повторялся. Теперь Рубанов - ребенок был гораздо мягче, а Рубанов - старший уже действительно верил, что эта арка не за горами, и все раскроется само собой. Вечерами он так же гулял по все новым старым районам, заглядывал в новые старые арки, и время шло своим чередом, как будто ничего экстремального и не случилось - обычная повседневная жизнь.
Однажды машина Рубанова с утра не завелась. Шофер доставил его на работу, а обратно, решив опять "погулять", Рубанов отпустил водителя. Разразилась гроза. Ветер швырял дохлые ветки худых тополей в лужи, вокруг грохотало, тяжелые водяные потоки били по голове… Рубанов нырнул под первую попавшуюся арку, где сбились в кучу и другие прохожие.
- Надо домой. Сегодня не до арок, - решил он и вышел на дорогу ловить машину.
В машине он расслабился, отключился. Мечтая о горячем чае, домашнем уюте, он почти не смотрел в окно. Случайно заметил, что проезжает совсем иной район, совершенно незнакомые улицы…
- Простите, уважаемый…, - он повторил адрес водителю. Название улицы, по которой они проезжали, отличалось от названия улицы, где она жил, всего на одну букву. Увы, за окнами был противоположный конец города.
- Не повезло, - подумал Рубанов, - да, ладно. Он вышел из машины. Гроза кончилась. Он шел по скользкому тротуару, распахнув воротник, ловя лицом свежий ветер. Случайно его взор задержался на узкой серой арке с небольшими, почти не бросающимися в глаза, выщерблинами. Рубанов остановился. "Это она", - кричал внутренний голос, потом - холодок по коже. И, наконец, вслух:
- Игорь, это она!
Душа Рубанова ликовала. Он вошел в арку…
Больше его никто не видел.
Обезумевшая жена наводила справки. Очевидцы давали показания: водитель, который не расслышал адрес, люди на тротуаре, видевшие, как мужчина зашел в арку.
Свидетелями даже были мальчишки во дворе. Они утверждали, что из арки выбежал мальчуган, одетый во что-то несовременное. Он кричал:
- Я понял все. Мне дана вторая попытка!
2003 г.
В считанные дни
Марика стояла у входа в метро, не озираясь по сторонам, прикрыв ладонями лицо. Мороз крепчал, и время тянулось изнуряюще медленно. Пришла на целых пятнадцать минут раньше, и ждать вот теперь. Прохожие не раздражали. Наоборот, пестрый цветовой поток бодрил озябшие Марикины мысли, невольно согревая ее.
Она не заметила, как к ней подошла женщина. Цыганка, наверное, хотя ничего аляповатого на ней не было: тулупчик, из-под него темное платье, башмаки не по зиме -демисезонные. Женщина остановилась возле Марики, стала нашептывать, вглядываясь в лицо. "Погадать хочет", - мелькнуло у Марики… Женщина уже крепко держала ее руку, левую руку, разжимая пальцы. Потом взгляд ее упал на правую, и Марике в глаза.
- Линия жизни внезапно обрывается. И на правой, и на левой. В этом году - в конце - твоя жизнь сломается. Сейчас зима, значит мало уже осталось. Я никогда не ошибалась в годах. Судьба, - она дышала ей на ладони, - Знаешь, иногда судьбу можно изменить даже в считанные дни. Линии меняются. Но то, что я вижу сейчас - это смерть. Неожиданная смерть. Я могла пройти мимо, но судьба остановила меня возле тебя. Она вправе поступать, как ей заблагорассудится…
Женщина так же внезапно ушла.. Вросла в асфальт онемевшая девочка. Попеременно разжимая правую и левую ладони, она всматривалась в линии, в тот самый "разрыв", и не заметила, как ее окликнули. Парень улыбался, оправдывался, что опоздал, на что Марика холодно пробурчала:
- Не сегодня. Надо к родителям. Позвоню.
Она была уже в метро, и там ей стало казаться, что в вагоне бомба, поезд сходит с рельсов, кто-то за спиной с ножом.
Запыхавшаяся, она бежала по улицам к дому. Ей чудились маньяки среди прохожих. Перед шоссе остановилась, испугавшись идти даже на зеленый. "Обязательно собьют" - прилипла мысль, и девочка, скрипя сердце, притираясь к весьма уверенному в себе мужчине, все-таки перешла на другую сторону.
Учащенно билось сердце в лифте, и только дома, в квартире, уже, как мешок, рухнула на постель, вытаращив глаза на настенный календарь. Четыре дня до Нового года. "Когда?"
Марика позвонила подруге и сказала: "Завтра в университете не жди, не получится". "Из подъезда больше не выйду, - решила для себя, - Сосульки". А родителям позвонит и скажет, что простудилась. На Новый год к друзьям не поедет, одна справит, если доживет. И надо бы вечером не включать свет - может закоротить проводка…
- Господи, я совсем, как старуха! - вскрикнула Марика. Но, впрочем, как еще? Остаются считанные дни.
"А вдруг эта женщина сумасшедшая? Может, захотела ей праздники испортить? Но линии-то обрываются на обеих руках, что ж я раньше об этом ничего не знала?" - с лупой возле окна Марика разглядывала влажные от пота ладони.
Прошло два дня. Холодильник опустел, сильно сосало под ложечкой.
Марика решила никому не рассказывать о случившемся, зачем расстраивать людей.
Ее парень подумает, что она трусиха, чокнутая, прекратит звонить. Потом начнет гулять с Хохловой, которая за ним бегает. "Но какая тебе разница, если это на будущий год?", - она пыталась сохранять логику, - Нет, завтра же плюну на все. Вечером зажгу свет, включу телевизор. Была не была! Без магазина не обойтись! - Решив поиздеваться над собственной трусостью, ущипнула себя за левую ногу, потом за правую, и залилась истерическим смехом, выкрикивая: "Я есть! Все-таки есть я!"
Ночью снился сон, серый какой-то, тихий, невзрачный: спит она, и ничего не приключается. Но потом начинают отрываться кисти ее рук, падают на пол. А на их месте появляются другие, чужие кисти. Кто-то беззвучно заходит, забирает упавшие. Марика ничего не замечает, а эти, новые, врастают, становясь своими.
Проснулась поздно, когда солнце сквозь тюлевую занавеску освещало комнату. Спать больше не хотелось.
- Руки, - произнесла Марика, и взглянула на каждую, мгновенно припоминая сон, - да вроде бы мои, - она раскрыла ладони, - Господи, линии другие.
На ладонях сменились линии. На каждой руке линия жизни вырисовывалась длинная, непрерывная, совсем иным был рисунок на линиях сердца, ума, и много мелких непривычных черточек.
- Сон в руку, - отозвалось у Марики, - Судьба может меняться, и руки могут…
С легким сердцем она засобиралась в магазин, вымыла квартиру перед этим, между делом включив телевизор (почти три дня ничего не смотрела). Передавали хронику дорожных происшествий. Мелькнуло короткое сообщение об убийстве: "В городском парке, от ножевых ранений жертва скончалась на месте". Марика включила погромче. - "На вид это женщина лет сорока, вероятно без определенного места жительства. Если кому-то знакомо это лицо…" - монотонно произнес лейтенант, на экране появилась фотография убитой…
Марика окаменела.
- Это она. Та самая, возле метро. Ее глаза, рот. Она. Ее, значит, в этом году не стало, вместо меня!
Озноб прошиб девочку, и она пробормотала:
Махнулись руками! Судьба может измениться! Единственное, что меня пугает - это чужая жизнь!
2003 г.
|
